Оборотень на щите

В горле на последнем слове клокотнуло, и Ульф раздосадовано щелкнул клыками. Тут же заставил себя выпрямиться и пошел к альву. Ладонь отловила рукоять меча за три шага до врага…

Светлый замахнулся, Ульф качнулся в сторону. Пригнулся, принимая чужое лезвие на перекладину у рукояти — и левой ладонью перехватил руку альва, державшую меч. Стиснул, вылущивая клинок, потом заехал в лицо светлому навершием своего меча.

Альв, поднявшись, вернулся к Силунду с рассаженной щекой и разбитой бровью. Альвийки, окружив его белокипенной стайкой, тут же налепили повязку на половину лица.

Затем против Ульфа вышли двое. И сразу разошлись, беря его в клещи.

Прыжок, пинок, пара ударов — один обманный, другой настоящий. Первый из альвов, перекатившись по земле, вернулся к своему конунгу. Еще несколько взмахов меча, и последний из пары ушел, зажимая рану на плече. Альвийки опять захлопотали вокруг раненых…

С тремя альвами Ульф провозился дольше. Но еще трудней пришлось, когда на бой вышли четверо. Эти дрались умело, разделившись на пары и прикрывая один другого. Стоило Ульфу взяться за первую пару, как сбоку атаковала вторая.

И все же он справился — оставив светлых без мечей и разукрасив их ранами. Вот только лицо у него уже стало мордой. Пару раз Ульф чуть не приземлился по-волчьи, на четыре лапы.

А когда напротив встали пятеро альвов, он с тоской подумал — сейчас обернусь. Мысль была блеклой, изнутри уже рвался на свободу волк. С той стороны, где стояла Свейта, остро тянуло страхом…

Одна из альвиек вдруг метнулась вперед. Проскользнула между красавцами в кольчугах, и остановилась в шаге от Ульфа. Бросила:

— Позволь, я помогу.

Чем, яростно подумал Ульф. Грудью прикроешь, благо та налитая?

За девицей расходились по кругу альвы. Смотрели молча, внимательно. А на плечи Ульфу словно давила тяжелая ладонь. Тянуло пригнуться еще ниже…

— Ты выронишь меч, если начнешь драться по-волчьи, — заявила альвийка, сверкнув синими глазами. — И тебя не признают конунгом в Нордмарке, если ты обернешься во время боя с людьми. А ты сейчас на грани этого, верно? Но альвийских дев любит все живое. Медведи едят с наших рук, и бешеные псы ластятся к нам. Вот, смотри.

Она скользнула пальцами по низкому вырезу белого платья. Выдернула из ложбинки меж грудей крохотный ножик, тут же ухватила прядь своих волос — темно-медных, длинных. Резанула прядь у самого виска и швырнула ее вперед.

Волоски разлетелись россыпью. Несколько штук зацепились за руку Ульфа — ту, что с мечом. Заколыхались, летя по ветру медными нитями…

И злость, душившая Ульфа, сразу прошла. Словно выдохлась в одно мгновенье. Он выпрямился, подумал с изумлением — даже дышать стало легче.

Следом альвийская девица развернулась к Свейте. Крикнула:

— Я прошу твоего позволения, жена волка. Если я повяжу прядь на запястье Ульфа, это удержит его от оборота. В Нордмарке он должен биться, как человек. От этого зависят жизни альвов, которые пойдут с ним. Позволишь ли ты испробовать мою прядь сейчас?

Ульф тоже обернулся.

Свейта успела сделать несколько шагов, пока он смотрел на альвийку. Стояла теперь ближе, чем следовало, и переводила растерянный взгляд с него на альвийскую деву.

Затем Свейта размашисто кивнула. Выпалила:

— Да.

Может, это новая ловушка светлых, быстро подумал Ульф. Но сейчас главное — победить в Нордмарке. Если он этого не сделает, то судьба Свейты предопределена. Она чужачка, обвиненная в колдовстве. И ярл Арнстейн, отец Хильдегард, про Свейту не забудет. Ульфхольм далеко, одна она туда не доберется…

А прядь всегда можно содрать.

В следующее мгновенье Ульф вскинул руку. Не ту, в которой держал меч — левую.

Альвийка быстро отрезала от своей гривы еще одну прядь и пригнулась к руке Ульфа. Повязала темно-медные волосы на его запястье, выдохнула, уже отступая к Силунду:

— Удачи, волк.

И Ульф шагнул навстречу альвам.

Он дрался теперь медленней, чем раньше. Зато снова был хозяином своего тела. Волосы, повязанные на запястье, бились на ветру и трепетали у локтя. Щекотали кожу, залетая под распоротый рукав…

Бой походил на танец — ни он, ни альвы не хотели убивать. Прыжок, присед, подсечка, и Ульф наконец-то опрокинул на траву последнего альва. Следом обернулся к Силунду. Замер, держа руку с мечом на отлете.

— Ты справился, волк, — объявил конунг. — Завтра я отправлю с тобой в Нордмарк…

Силунд сделал паузу. Со стороны горных выступов, на которых стояли альвы, прилетел шелест неразборчивых разговоров.

— Сотню альвов, — наконец провозгласил Силунд. — Они в бою стоят трех сотен людей. Альвы прикроют твою спину, волк. И присмотрят за тем, чтобы зло, о котором ты говорил, не свершилось. Вы уйдете завтра на рассвете. Только сделай мне одолжение, сын Ульфхольма. Возьми из сундуков гостевого дома новую одежду. Не распоротую клинками. Не стоит пугать эрхеймских ярлов дырами в твоих штанах.

— Спасибо за заботу, конунг Силунд, — рявкнул Ульф. — И обо мне, и о ярлах.

Вроде все сказано, мелькнуло у него. Потом он вложил меч в ножны и пошел к Свейте, на ходу пытаясь развязать узел на запястье.