Оборотень на щите

Дождался, затуманено подумал Ульф, когда ноздри ему резанул запах ее злости.

А следом сознание помутилось, и он шагнул к стене рядом с дверью. Впечатал спину Свейты в тесаные бревна, коленом раздвинул ей ноги. Лизнул шею жены, покрытую озябшими пупырышками, придавил клыком нежную мочку уха…

Свейта вздрогнула, и Ульф вскинул голову. Заглянул ей в глаза — в два озера, выстеленных осенним палым листом.

Оттуда на него оскалились две уродливые, мутно-серые морды.

Вот и все, мелькнуло у Ульфа. Надо хоть не навредить. Тело у Свейты не тяжелей охапки листьев. Такое же ломкое, податливое…

Но когтистые лапы уже надавили — резко, судорожно, заставив Свейту вскинуть колени. И Ульф хрипло вздохнул. Напоследок прошелся ладонями по ее озябшим ногам. Придавил их так, чтобы они обхватили ему бедра. Мужское копье, налитое и давно вскинувшееся, ныло. Высасывало из него последние капли терпения…

Ульф дернулся всем телом, пытаясь сдержаться. И снова дернулся, но уже вдавливая копье в плоть между ногами Свейты.

Там, в ней, все было нежным, дрожащим. Слишком узким для него. И сквозь бурю жаркого удовольствия, рвавшего сознание в клочья, у Ульфа в уме пролетело — не надо было в боевом.

Свейта сипло вздохнула под его подбородком, и он окаменел. Лицо жены в этот миг было растерянным, даже испуганным. Но в запахе, лаская ему ноздри, сейчас распускалось желание. Как ни странно. Трепетало, трепыхалось под сердечный перестук…

И Ульф уже бездумно двинул бедрами, вонзаясь в нее.

* * *

Света больше не чувствовала холода. Ей казалось, что Ульф был повсюду. В ней, над ней, перед ней. Шерсть запуталась меж пальцев, щекотала ей нос и щеку. Тревожно, сладко колола набухшие соски.

Но наслаждение в этот раз пришло робко. Забилось под рывками мужской плоти Ульфа, заглушая мягкую болезненность внутри — от того, каким он теперь стал. А потом Света задрожала, цепляясь за его плечи. Зажмурилась, отпуская все печали и горести…

Ульф, напоследок пригвоздив Свету к бревнам, пробурчал:

— Прости.

И она уткнулась ему в плечо. Глухо прошептала — капля лжи в ложке правды:

— Мне было хорошо.

Но следом припомнила, что Ульф чует неправду по запаху. Особенно в этом обличье.

— Ничего, — выдохнул Ульф. — Я боялся худшего. Ты слаще всего, что я в жизни пробовал, Свейта…

Он погладил ей бедра, которые до этого прижимал к своим бокам, поросшим жестким волосом. Затем медленно позволил Свете опустить ноги.

— Еще что-нибудь скажи, — вдруг попросила она, все еще держась за его плечи.

И Ульф почему-то оскалил клыки. Но сказал послушно, хоть и глуховато:

— Твое желанье пахнет цветами. Радость — медом из свежих сот. Дышишь ты как котенок. Смеешься соловьиными переливами…

Потом Ульф умолк, глядя на Свету. Проговорил после паузы:

— Я помогу тебе ополоснуться.

И потянул ее к бочке. Плеснул Свете на плечо первую пригоршню воды — промозгло-ледяную после жара его тела. Тут же прошелся горячими руками по груди, стирая холод воды. Шерсть на ладонях Ульфа вдруг начала пропадать…

Он возвращается, радостно подумала Света. И застыла, глядя на его лицо, проступавшее из шерсти. Стояла не шевелясь, боясь это спугнуть. Даже не охнула, когда ледяные струйки из ладоней Ульфа снова расчертили ей живот и спину.

* * *

Пока они мылись, снаружи успело стемнеть. Выйдя из бани, Ульф со Светой наткнулись сразу на троих — двух мужчин и Сигвейн.

Прекрасная альвийка стояла вольно, забросив на плечо длинную палку, с конца которой свисал горящий шар. Увидев Ульфа, Сигвейн улыбнулась. Объявила:

— Эти двое бродили тут, искали ярла. Доброй ночи, хозяин крепости.

Затем Сигвейн подала палку с альвийским шаром Свете. Скользнула по ней лукавым взглядом и ушла в темноту.

— Говори, Хакон, — велел Ульф.

Морской ярл, уставившийся вслед Сигвейн, перевел рассеянный взгляд на Ульфа. Но тут же моргнул, посуровел — и начал рассказывать, сколько запасов осталось на драккарах. Второй, Эйнар, время от времени вставлял в речь Хакона пару слов.

Поговорив, Ульф проводил ярлов морской стражи до ворот. И сразу повел Свету к женскому дому. Сказал, отмахав шагов двадцать от надвратной арки:

— Завтра я отправлю человека на торжище, за амулетами от светлых альвов. После этого ты сможешь ходить одна. Но только здесь, в крепости.

Нет уж, внезапно подумала Света. Надо урвать каждую минуту, что можно провести с ним…

— Вместе идти торжище? — торопливо предложила она.

И вспомнила, что Ульф мужчина. Прочь, романтика, здравствуй, логика.

— Люди видеть ты вместе с я, — добавила Света. — Нет страх.

Ульф на ходу обернулся к ней. Как-то легко улыбнулся — став на мгновенье прежним Ульфом.

— Это чтобы люди начали мне доверять? Хочешь непременно стать женой конунга? Не просто оборотня, Свейта?

— Оба хорош, — серьезно ответила она.

Ульф остановился. Проговорил, одной рукой притягивая к себе Свету, а второй забирая у нее палку с горящим шаром:

— Что ж, можно и сходить. Альвийские волосы вроде держат крепко. А я заодно поговорю с кузнецами в городе. Края провалов, в которых горит огонь, надо укрепить. Одной глиной там не обойтись.