Оборотень. Новая жизнь

– Итого полторы тысячи фунтов мяса. Человеческого мяса. – Только сейчас до Харбарда окончательно дошел смысл слов, сказанных Кроу.

– Говоря о том, что Волк в десять раз тяжелее человека, я назвал приблизительное значение, – вздохнул Кроу. – На самом деле, боюсь, оно может быть намного больше.

Харбард ошеломленно замер и надолго умолк.

В дверь постучали.

– Войдите, – отозвался Харбард.

– Пришли из полиции, дядюшка. Похоже, ваши преступления все-таки вас догнали?

Девушка находилась в том возрасте, когда юных леди переполняет ироничность; что бы она ни говорила, в этом слышалось подтрунивание или игривое лукавство. Кроу очень не любил смотреть на молодых, потому что сразу же начинал думать о том, что когда-то их сияние угаснет.

– Дорогая, мистер Кроуфорд – точнее, Эндамон – мог бы объяснить тебе, что единственными моими преступлениями являются спесь и тщеславие, а за такое полиция не арестовывает, – в противном случае суды были бы завалены работой.

Лицо Кроу оставалось безучастным, но он подумал, не за ним ли явились полицейские? У них не было оснований его задерживать, он не преступал закона. С другой стороны, в мире, где идет война, развешено много красных флажков, как во время облавы, – так что, может быть, он что-то и нарушил.

– Пригласи их через пять минут, – сказал Харбард. – Мне нужно еще кое-что обсудить с профессором.

Девушка вышла.

Кроу сделал глубокий вдох и постарался собраться с мыслями. Кроме запаха очага и бренди здесь присутствовало что-то еще – а именно, едва уловимый смрад гниющего мяса, доносившийся откуда-то снизу, из-под лестницы. Кроу отхлебнул бренди и втянул носом воздух. Он подумал, что его сознание было в смятении из-за того, что сразило его тогда у ворот. Кроу не знал, что это было, но чувствовал во рту его привкус – это был нездоровый вкус болезни.

– Нацисты могут быть очень близки к разрешению этого вопроса – если еще не сделали этого. Из бесед со мной они вычленили нечто важное – знания, которыми я делился с ними из лучших побуждений, когда мы еще не знали, кто они такие на самом деле.

– Что вы рассказали им, Эзекиль? Неужели так трудно держать язык за зубами?

Харбард покраснел. Кроу никогда прежде не видел его таким.

– Существует вероятность того, что… – Харбард уставился на языки пламени. – Должен сказать вам, что я… Загляните в конец книжки.

Послушавшись совета, Кроу обнаружил, что там не хватает около десяти страниц – они были аккуратно вырваны. На их месте остались лишь короткие обрывки бумаги.

– Ну и?.. – сказал он.

– В начале книжки дан исторический экскурс и изложена теория, какие шаги вам с егермейстером нужно было предпринять, для того чтобы снять проклятие. Последние же страницы были посвящены практике. Там описывались обряды. Я выяснил, что это фон Кнобельсдорф удалил страницы. Я так рьяно поздравлял себя с тем, что мне удалось получить нечто стóящее в обмен на кожаный барабан, что не пролистал книжку, когда эсэсовец вручал ее мне. Теперь в его власти воспроизвести эти ритуалы или, по крайней мере, попробовать это сделать. Единственное, что его удерживает, – это полное отсутствие человечности, как бы иронично это ни звучало.

– Так что же там были за обряды?

– Я видел их описание лишь мельком, – пожал плечами Харбард. – Я все-таки ученый, а не торгаш. Мне просто ужасно хотелось побыстрее завершить сделку.

Кроу скорбно поджал нижнюю губу. Это была первая крупная неудача Харбарда, в которой он признался. Должно быть, он действительно очень серьезно относится к этому делу. И снова в ноздри Кроу прокрался душок разлагающейся плоти. «Возможно, этот запах прилип ко мне, когда я побывал на берегах смерти», – подумал он.

– Так что же могут осуществить нацисты?

– Не знаю. Есть несколько версий.

Кроу замотал головой – то ли выражая несогласие, то ли пытаясь избавиться от бьющей в нос вони.

– Но фон Кнобельсдорф может не понимать, чем обладает, – сказал он и вдруг почувствовал, что Харбарда охватил страх.

– Я написал ему: попросил у него копии вырванных страниц. Он мне отказал. Боюсь, моя просьба его насторожила и он догадался об их ценности.

– И в чем же их ценность?

Харбард рассеянно пролистал записную книжку егермейстера.

– Здесь есть кое-какие подсказки, – сказал он, – указания на способы, которые… Боюсь, что это может быть использовано для того, чтобы призвать вас.

– Единственное, что может призвать меня, – это гонг, приглашающий к ужину, – резко заявил Кроу и мысленно упрекнул себя за столь надменный тон. Несколько смягчившись, он тут же добавил: – Кстати говоря, я действительно не прочь перекусить.

Это было правдой: он проголодался, но это был приятный голод, который можно утолить порцией жареного мяса и пудингом, а не то более острое чувство, которое притаилось где-то в глубине его существа.

– Полицейские ждут встречи с вами. Вы можете побеседовать с ними за едой.

Тревога на лице Кроу была столь очевидной, что Харбард расхохотался.

– Кроуфорд, этот ужин превращается в неформальное мероприятие.

– Тогда нам не следует плыть по течению. А полицейские могут подождать.