Оборотень с границы (СИ)

— Ты не забывайся, — Мирон сжал кулаки. — А то я тебе сейчас пятачок-то подправлю.

— Тихо-тихо-тихо! — мне пришлось встать между ними, пока не началась драка. — Мирон, иди покури. Выдохни, успокойся.

— Это ты его успокой, чтобы чушь не говорил, — ткнул в Мерзкого пальцем Мирон и вышел с кухни. Было слышно, как он что-то бурчит себе под нос в комнате, потом все стихло.

— Зря ты на Мироху накинулся, — сел я обратно напротив Мерзкого. — Вообще-то он прав, и ноги переломать ему собирались, а не тебе.

— Ну да, конечно, — фыркнул Максим. — И пулю тоже он схватил.

— Кстати да, — вспомнил я. — Он на твое лечение жутко дорогую вещь потратил, сопоставимую по цене с однушкой в пределах МКАДа.

— Я его об этом не просил, — продолжал стоять на своем Максим, но в его голосе уже не слышалось прежней язвительности.

— Как самочувствие вообще? — Выглядел Мерзкий действительно сейчас гораздо лучше, чем ночью, когда мы привезли его на заставу.

— Да нормально все, — махнул рукой мой друг. — Потом посмотрим, что там у меня. А сейчас не переводи тему и рассказывай.

Я вздохнул и начал говорить. В пять минут я, конечно же, не уложился, у Мерзкого возникло множество самых разнообразных вопросов, но самое главное для меня было то, что я не увидел в его глазах какого-то негатива или отвращения. Взгляд Максима был непривычно серьезным, в какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что никогда не видел его таким. Это уже был не тот весельчак и хохмач, с которым вместе мы чудили во время учебы в институте. Передо мной сидел настоящий мужик, умеющий принимать решения и нести за них ответственность, и от того получивший право требовать подобного поведения от окружающих.

Я рассказал Мерзкому историю про то, как стал оборотнем, как покупал себе документы во времена развала союза, как поступил в институт и почему все-таки решил уволиться, как мы познакомились с Мироном и чем занимаемся сейчас время от времени.

Я закончил говорить и достал из холодильника очередную бутылку минералки. В горле пересохло от долгого монолога, поэтому холодная вода оказалась очень и очень кстати.

— Да уж, — Мерзкий отобрал у меня бутылку, сделал пару глотков, а потом закурил. — Есть многое на свете, друг Горацио…

— Ого, — оценил я. — Ты на заставе еще и классикой увлекаться начал.

— Мудак ты, Винни, — не оценил мою подначку Максим. — Если честно, я все понять могу, и если твоя история правда, то помотало тебя, конечно, изрядно. Но мудак ты преизряднейший.

— Почему? — Немного опешил я от такого спича.

— Потому что я думал, что мы друзья, — ответил Мерзкий. — А оказывается, ты все это время врал. Ты вешал мне лапшу на уши с момента нашего знакомства. Ну и как тебе верить после этого?

— Хочешь сказать, что, если бы пятнадцать лет назад я тебе рассказал что-то подобное, ты воспринял бы спокойно?

— Нет, конечно, — немного подумал Максим. — Тогда я, наверное, вообще не понял бы многое из твоей истории. Сейчас я уже далеко не тот наивный пацан, каким был в институте. Поэтому сейчас я тебе верю. Хотя вопросов, конечно, много, а потом, наверняка появится еще больше. Но все-равно, Винни, ты мудак!

— Сейчас то почему? — Изумился я.

— Просто мне так легче! — Улыбнулся Мерзкий. — Ладно, мы это потом обсудим.

Он встал и быстрым шагом направился в глубь квартиры. Мирон сидел на диване насупившийся и задумчиво щелкал зажигалкой. При нашем появлении он вскинул голову, как будто собираясь что-то сказать, но не успел. Макс подошел к нему и протянул открытую ладонь.

— Прости меня! Я погорячился и был неправ!

— Да ладно, чего там, бывает… — смутился мой напарник.

— Ты просто попал под горячую руку, — продолжал между тем Мерзкий. — Просто как-то все слишком стремительно и неожиданно получилось. Это все Винни виноват.

— Да от него вообще одни проблемы, — заулыбался Мироха. Вот же зараза, пригрел на груди, называется.

— Ну я ему так и сказал, что он мудак, — и эти два придурка весело заржали.

— Вот вы… — не нашелся я, что сказать, и тоже рассмеялся.

— Между прочим, времени три часа ночи, — глянул на часы Мирон. — Может все-таки поспим?

— Да нет, — посерьезнел Мерзкий. — Про нападение Абдурашида надо в отряд доложить.

— И что ты собираешься рассказать? — Заинтересовался Мирон. — Про три в клочья разорванных тела? Или про двух придурков, которых мы живыми оставили?

— Четверых, — уточнил я. — Двое осталось там, и еще двое смотались на джипе.

— Тогда тем более, — засуетился Мерзкий. — Здесь все как обычно. Кто первый свою версию представил, тот и прав.

— Так я не понял, — не отставал от него Мирон. — Ты что, хочешь все как было рассказать?

— Нет, конечно, — изумился Мерзкий. — Скажу, что встретил его и он опять угрожал мне, требуя предоставить коридор через границу. А что с ним там потом произошло, я вообще не в курсе.

— А не будет смотреться очень подозрительно, что ты его встретил и вот он уже мертвый в ущелье валяется? — задумался я.

— Вот тут как раз-таки все хорошо, — махнул рукой Максим. — Если бы его из автомата расстреляли, то можно было мне претензии предъявить. А так… Медведь задрал. Я-то здесь причем.