Оборотень (СИ)

Джэксон на какой-то миг обернулся и пустым взглядом посмотрел на меня. Ни злости, ни обиды в глазах, а спокойно без каких-то либо эмоций. Вышел, будто смирился со всей этой ситуацией, оставляя меня — бросая снова.

В душе стало пусто — я потеряла его. Потеряла то, что никогда не хранила и не ценила. Всегда считала его бонусом, который прицепился ко мне и никуда никогда не денется. Откуда могла знать, что у меня было такое сокровище? Только сейчас понимаю, что именно чувствую к нему и кого потеряла! Пословица сама собой кружится в голове: «ЧТО ИМЕЕМ — НЕ ХРАНИМ, ПОТЕРЯВШИ — ПЛАЧЕМ»

Снова ватные ноги — это земля шатается или просто голова кружится? В висках пульсирует боль, в ушах не смолкает звон. Теперь остается надеяться, что Лара права в том, что я с трудом доживу до семи месяцев беременности. Семь мучительных месяцев. Я согласна покинуть этот мир! Не вижу смысла больше жить!

— Отвези меня домой! — еле сдерживаю слёзы.

До невозможности хочу раскричаться и разреветься, проклинать всё и всех на свете!

— Ты дома, — недовольно рявкнул Робэрто.

— Да чёрта с два! Я не буду с тобой жить! — вскипела и начинаю выплескивать. — И плевать, что я беременна! Я его не хочу! — при всех нагло заявляю. Терять мне нечего больше, уже потеряла!

— Это из-за слов этой дуры? — Роберто тоже начинает вскипать. — Она врёт!

— Да мне без разницы, кто и что тут врёт! Я даже согласна сдохнуть через семь месяцев, но не быть рядом с тобой!

— Эмили…

— Отпусти меня! Если она права, после придешь и заберешь своего волчонка.

— Эмили, да она просто пугает!

— Мне все равно… я не буду с вами тут жить!

— Эмили, — шагает на меня.

— Не подходи, — пячусь назад. — Как Джэксон сказал — катись к своей курице! А я не буду всё это терпеть!

— Да не жена она мне, — усмехнулся и продолжает на меня шагать. — Ты — моя курица! — еле сдерживает смех.

— Хрен там!

— Ты ещё ругаться умеешь? — подскочил и закинул меня плечо. — Алекс, возьми чемодан. Покажем Эмили, где можно отдохнуть и собраться мыслями.

— Иду, — девушка берет чемодан и плетется сзади.

— Мне не нужно отдыхать! Я хочу домой! Это неправильно…

— Мы все неправильные, хватит вопить! — хлопнул меня по заднице.

— Не смей меня трогать! — все кипит внутри, голова кругом от положения вверх тормашками.

— Вот и пришли! — бросает меня на широкую кровать. — Иди ко мне, — наклоняется и пытается приставать.

— Ладно, увидимся за ужином, — смущенно произнесла Алекса и быстро вышла в дверь.

— Чья это комната? — осматриваюсь.

Все в серых тонах, однозначно, здесь царит мужской характер.

— Моя! — ползет на меня.

— Я буду спасть с тобой в одной комнате? — отползаю.

— И не только, ещё и в одной кровати, — хитро улыбается.

Может, Робэрто и прав, нужно передохнуть — силы покидают меня, но из всех сил пытаюсь сопротивляться этому. Слишком много нервных всплесков было за сегодня, не чувствую ни рук, ни ног. Еще час назад я бы сгорала от стыда и жалела Робэрто из-за того, что он не знает правды. Но сейчас смотрю на него и со злобой в душе произношу: «Так тебе и надо!» — это за Лару!

— А Лара? — устало откидываю голову на кровать, признавая поражение от своей физиологии.

— Мы были помолвлены, но я так и не признал в ней пару! — неприятно сказал. — Точнее, даже не я был помолвлен…

— Почему?

— Теперь это не важно! — гладит меня по щеке.

— Но она живет здесь?

— Не все так просто, Эмили, — устало вздохнул. — Я не могу признать тебя публично парой, пока ты не будешь одной из нас, и обратить тебя в положении тоже не могу. Остается дождаться рождения волчонка. Обратим тебя, и официально будешь признана моей женой в моей стае. А Лара сама виновата в своем положении.

— Ты собираешься меня обратить? — а меня спросить, видимо, никто и не собирается.

— Конечно, — поцелуями спускается по шеи вниз. — А где твоя цепочка? Вроде бы с утра что-то весело?

— Потеряла, наверно, — отчаянно вздохнула.

Вспоминаю каждый момент: как он подошел, как злобно схватил за воротник, как дернул и как медленно просунул руку в карман. Он просто убрал украшение, а я и не заметила. Смотрел на меня, как на врага народа, с ненавистью. Лучше бы он мне там зарядил по шее и забрал, но что теперь об этом говорить? И я, испугавшись, промолчала.

Теперь прокручиваю в голове, а что было бы, скажи я обо всем? А что, если он ждал, что я первая признаюсь? А, может, и хотел, чтоб промолчала? Остается только гадать об упущенном моменте.

— Ты же понимаешь, что это будет насилие? — лежу, не шевелюсь и никак не реагирую на его прикосновения.

— Чёрт тебя побери, Эмили! Я же тебе всё объяснил! — он, наверно, решил, что это из-за Лары.

— Робэрто, я не хочу, — зажмурила глаза, чтоб не видеть его выражение лица.

— Говорили мне, что беременные женщины невыносимы! Но чтоб до такой степени… — прорычал сквозь зубы и ударил подушкой по лицу.

Вроде не больно, но удар сотряс весь мозг в голове. Схватилась за нее и уткнулась лицом, тихо роняя слёзы. Сжимаюсь в комочек на кровати и не выпускаю подушку из рук, медленно задыхаюсь, но упорно лежу и жду, пока уйдет Робэрто.