Оборотень (СИ)

– В этом проклятом месте ничего не достанешь; приходится выбирать между плохим пивом и молоком, Что вы предпочитаете?

Она должна была согласиться на это предложение и попросила немного молока; ее сняли при этом с лошади и вместе с молоком подали кусок грубого ячменного хлеба, причем послышался тот же голос;

– Я предложил бы вам ветчины, но она так отдает гарью, как будто сам Старый Ник коптил ее в своей печке.

Все это показывало, что она была окружена не грубыми людьми, но какой могла быть цель похищения бедной, зависимой девушки? Уж не захватили ли ее по ошибке вместо какой-нибудь богатой наследницы. В ней промелькнула такая надежда, и она спросила:

– Сэр, знаете ли вы что я – Анна Вудфорд бедная девушка, бесприданница…

– Мне известно это, мистрис, – был ответ, – Позвольте мне опять подсадить вас?

Ее опять посадили позади одного из всадников, привязав к нему кушаком, и они опять поехали по более крепкой почве и временами, как ей казалось, между кустарником. Опять потянулось то же бесконечное пространство, потом опять дерн и, наконец, ей послышался шум моря.

Другая остановка; опять ее сняли с лошади, но не надолго, и потом они поехали по воде. «Осторожнее!» – послышался голос. Чья-то рука, видимо, принадлежавшая джентльмену, поддержала ее, и скоро ее ноги почувствовали под собою доски – дно лодки; ее посадили на низкую скамью. Опустив за борт руку, она почувствовала плеск воды и по вкусу узнала, что эго была соленая вода.

– О, сэр, куда вы везете меня? – воскликнула она, когда отваливала лодка.

– Это вы скоро узнаете, – отвечали ей.

Ей вежливо опять была предложена еда, и она не отказалась; помня, что при упадке сил может только увеличиться грозившая ей опасность.

После того как они отъехали от берега, вместе с плеском весел она слышала звуки еды и грубые голоса. Раздавалась команда по-французски и слышались слова еще какого-то неизвестного языка. Наступала ночь; что они сделают с ней? А судьба Чарльза зависела от нее!..

Но, несмотря на испытываемые ею ужас и беспокойство, она так устала, что заснула и потеряла счет времени; ее разбудили сильные колебания лодки и голос команды. В первый раз в жизни она почувствовала мучения морской болезни; она не сознавала, как долго все это продолжалось; привязанная к скамье, она чувствовала только одно желание – потонуть и успокоиться, хотя временами ей приходила в голову смутная мысль о каком-то важном деле, – она уж не помнила о каком, – которое она должна исполнить прежде, чем умереть.

Слышались громкие голоса команды, проклятия, ругательства по-французски и по-английски и на каком-то еще другом языке.

Она смутно поняла, свет берегу указывал им место высадки, но сомнительно, чтобы они могли попасть туда.

– Развяжите ей глаза, – сказал кто-то, – пусть она хлопочет сама о себе.

– Не надо.

После этого налетела волна, лодка встала почти вертикально и моментально погрузилась, кто-то упал на нее и сильно ушиб; вторая страшная волна, потом тишина; удерживавшая ее веревка была развязана; лодка скреблась о дно: видимо, ее втаскивали на берег. Потом ее взяли на руки, как ребенка, и некоторое расстояние пронесли по воде; затем опять показался свет, она была в доме, ее посадили в кресло, к теплу у огня, среди говора нескольких голосов, затихших, когда упала ее повязка. Свет ослепил ее, голова ее кружилась; она чувствовала такую слабость, что все предметы завертелись перед нею, – и тут повторилось старое видение. Пред нею стоял Перегрин Окшот. Она закрыла глаза и откинулась на спинку кресел.

– Выпейте это; вам будет лучше. – К ее губам поднесли рюмку и она сделала несколько глотков, и это оживило ее; она опять открыла глаза и при ослепительном свете, в богато убранной комнате, увидела ту же фигуру, стоявшую около нее, с рюмкой в руке.

– О! – вскрикнула она. – Вы живы?

В ответ он взял ее руку и поднес к своим губам.

– Тогда… тогда… он спасен! Благодарю тебя, Боже! – проговорила она слабым голосом, и опять закрыла глаза в совершенном изнеможении, не сознавая хорошенько, каким путем все это устроится и откуда должна прийти помощь.

– Где я? – проговорила она как во сне. – В стране эльфов?

– Да; чтоб сделаться ее царицей. – Слова эти мешались с ее отуманенным сознанием. Она почти ничего не чувствовала, кроме того, что около нее хлопотала какая-то женщина и что ее повели в другую комнату, где с нее было снято ее мокрое платье и ее положили в постель, дав ей при этом с ложки еще чего-то укрепляющего, и где она тотчас же впала в глубокий сон от полного изнеможения. Сон продолжался долго.