Оборотень (СИ)

Между прочим, одною из главных ее опор в этой борьбе с искушениями было сознание, что ей придется, в случае перемены религии, открыть эту тайну на исповеди.

Эстер Бриджмэн была не в состоянии представить себе как ее Порция могла выносить гнусавое чтение старого английского молитвенника. С своей стороны, она предпочитала одну из двух крайностей: или возбуждающий митинг диссетеров, или пышную католическую мессу.

Но в конце концов, как однажды случайно подслушала ее Анна, когда она обращалась к мисс Дюнор, – это еще лучше для нас. При ее образовании и знакомстве с иностранными языками, ее, наверное, поставили бы над нами и сделали бы помощницей гувернантки или чем-нибудь в этом роде, если бы она не была такой твердой еретичкой и не поддерживала также эту глупую Гемфрис. Мы давно заставили бы ее перейти, если бы не мисс Вудфорд и не ее бабушка в Сити! Порция и без того крестница короля, поэтому, может быть, и лучше, что она не видит, в чем ее выгода.

– Я не забочусь о повышении. Я только хочу спасти свою душу и ее, – сказала Полина. – Я только желаю, чтобы она перешла в истинную церковь, потому что тогда я могла бы любить ее.

И действительно, ее благочестивый пример и тот совершенный покой, который она находила в своей религии, оказывали сильное влияние на Анну. Полина только ждала, когда обстоятельства позволят ей поступить в монастырь, и до тех пор она жила вполне религиозной жизнью, удаляясь, насколько было возможно, при ее добром и строгом исполнении долга, от всех окружавших ее сплетен и мелких интриг.

Анна не могла не признавать почти святой эту девушку, подобную которой ей еще не приходилось видеть и доброту которой она ставила несравненно выше своей. Королева также внушала ей любовь. Мария Беатриче отличалась не только красотой, но достоинством и грацией, свойственными ее дому д’Эсте, она была искренне религиозна, добра со всеми, кто приближался к ней, и искренне преданна своему мужу и ребенку. Одно слово или взгляд ее доставляли величайшее наслаждение Анне, и благодаря ее знакомству с итальянским языком королева иногда обращалась к ней.

Маленький принц после первых бедственных недель своей жизни оставался все время здоров и оказывал заметное предпочтение не только своей матери, но и привлекательному веселому лицу с живыми карими глазами мисс Вудфорд. Ей почти всегда удавалось разными кивками и улыбками успокоить его, когда на него нападал крик, с которым ничего не могла поделать даже его кормилица. Королева с восторгом смотрела, когда он смеялся у нее на руках и размахивал ручонками, и раз даже позвала короля полюбоваться этим зрелищем, и он в награду вынул из своего кармана толстые золотые часы, осыпанные жемчугом, и подал их Анне, при этом его мрачное лицо осветилось улыбкой.

– Что, вы еще не принадлежите к нам? – спросил он в то время, как она приняла от него подарок, стоя на коленях.

– Нет, сэр, я не могу…

– Это нужно изменить. Вы читали записку его величества, покойного короля?

– Читала, сэр.

– И видели отца Живерле?

– Да, ваше величество.

– И все-таки еще не убедились. Этого не может быть. Я с удовольствием бы повысил вас; но около моего сына могут быть только искренние католики. Я пошлю к вам отца Кремпа.

Глава XVII КАНУН ВСЕХ СВЯТЫХ

– Бедный мой малютка, – жаловалась Мария Беатриче на своем родном языке, прижимая ребенка к своей груди. – И еще они говорят, что ты не мое дитя… ты самое дорогое сокровище у твоей несчастной матери! Жестокие! Жесточайшие! Даже твои сестры ненавидят тебя и не хотят признавать тебя, сокровище моего сердца!

Анне, стоявшей в амбразуре окна, было совестно услышать слова бедной королевы, очевидно, думавшей, что поблизости нет никого, кто бы понимал по-итальянски.

В этот вечер последовало распоряжение приготовиться к отъезду в Вайт-Голь на следующий день.

– И я могу, – сказала Эстер Бриджмэн, – сообщить вам по секрету причину этого, которую я знаю из самого верного источника. Принц Оранский собирает армию и флот для разъяснения некоторых вопросов, особенно же в связи с рождением одного, знакомого нам, молодого джентльмена.

– Неужто у него хватит нахальства? – воскликнула Анна.

– Тут нет ничего удивительного, если вспомнить о ядовитых годах в Кон-Пите.

– Но что же они сделают с нами? – спросила в ужасе Джен Гемфрис.

– С вами – ничего, моя милая, а также и с Порцией; вы обе добрые протестантки, – отвечала Эстер с насмешкой в голосе.

– М-рис Ройер говорила, что это для крестин, – сказала Джен, – и тогда нам сделают новые платья. Я рада, что мы едем в город. Там не может быть такой смертельной скуки, как здесь; смотри целый день на падающие листья – с ума можно сойти.

Многие предсказывали, что если принц действительно высадится, то это будет только повторением попытки Монмута, что сильно пугало Анну, потому что она, вместе с другими обитателями Винчестера, приходила в ужас и негодование ввиду судьбы, постигшей несчастную леди Лайль, и достаточно наслушалась о кровавых ужасах; так что с трепетом смотрела, как страшный лорд-канцлер, с его красным лицом, высаживался из кареты.