Оборотень в погонах

Неудивительно, что я не признал его по имени. Иные эльфы настолько плотно ассимилируются, что даже фамилии принимают человеческие. Кленов – из таких. Не удивлюсь, что половина имеющих с ним дело даже не догадывается, что он эльф, причем из пермских, особенно замкнутых. За что его изгнали, вряд ли кто помнил – полтораста лет спустя. Во всяком случае, диплом он получал уже в Московском университете. После революции он как-то выплыл – вначале главным технологом на Камском маготехническом. Потом Нижнекамск переименовали в Исаво-похлебкинск (согласно апокрифу, изначально хотели назвать Иосифо-похлебкинском, но кто-то из вышестоящих поправил согласно Священному Писанию, отчего верноподданический порыв несколько смазался). Оэларион Кленов остался, уже технологом на ИПМТЗ – кто хочет, пусть сам расшифровывает. Потом эпоху оголтелой акривии сменила краткая оттепель икономии, город стал – обратно – Нижнекамском, а Кленов – директором завода. К концу раешных времен эльф-отщепенец добрался до поста зам.министра – недюжинное достижение для разумного, числившегося в ордене сугубо формально.

Когда грянула всеобщая секуляризация, брат Кленов перекрасился в господина одним из первых. Не знаю уж, какими заслугами он заполучил контрольный пакет акций своего родного Камского маготехнического, но с тех пор к ним прибавились еще много разных пакетов и пакетиков. Конечно, до скверной славы наших олигархов ему было далеко, но, по-моему, больше из-за того, что эльф Гиладрелиен не стремился выделяться. Имея за спиной такие гиганты оборонки, он не нуждался в бесконечном бессмысленном хапанье, стыдливо прикрываемом репортажиками по скупленным на корню эфирным каналам.

И вот теперь эта личность всплывает в связи с журналистским расследованием. Которое вел Парамонов, эта, по выражению Хельги Аведрис, «гиена с пером в заднице». Что-то тут не вяжется…

Дальше пошли через одну фамилии знакомые и совершенно мне не известные. Впрочем, допускаю, и это были люди в своем роде замечательные, но до сих пор все же чтившие Десять заповедей, как завещал великий Бендер.

Последней шла фамилия некоего Карлина Дмитрия Никитича . Ее я тоже запомнил – если список, как я подозревал, составлялся по мере поступления сведений, то последние строки могут иметь к убийству более тесное отношение, чем первые.

Больше в блокноте не было ни строки. То ли пройдошливый газетер и не вызнал ничего более, то ли побоялся записывать даже в тайный блокнот.

Да, но что же делать мне?

Я рассеянно сложил мнимое Евангелие, завернул в пакетик, сунул вместе с незаполненными бланками в тут же обрюхатевшуюся папочку и покинул пахнущую запустением квартиру. По пути вниз я задержался на миг у дверей квартиры номер восемнадцать – не позвонить ли? – но побоялся, и только сгорбился пристыженно, выходя из подъезда.

Уже на остановке я сообразил глянуть на часы, и ахнул – за разлиновкой талисмана время пролетело совершенно незаметно. До конца рабочего дня оставалось чуть больше получаса, и, поразмыслив, я решил употребить их с пользой. Конечно, Свет Никитич разорется – раз такое ЧП, он нас всех на сверхурочные работы выгонит, в добровольно-принудительном порядке, – но я у него и так не на лучшем счету после утренней статьи, каплей море не намочишь…

С уличного зеркала я позвонил в участок. Соединять меня долго не хотели, в мутном полированном алюминии почему-то раз за разом возникала скверного вида регистраторша из северо-восточного округа. В конце концов я прозвонился нашим, за что и был вознагражден видом усталой и красной физиономии Малинкина. Положительно, Дося меня преследует, свинья он эдакая!

– Слушай, Дося, – без предисловий поинтересовался я, – ты знаешь, где сейчас наши эксперты сидят?

– Да здесь и сидят, – пожал он плечами. – Теоретически. Только они все сейчас на погорелище. Тебе кого надо-то?

– Кого-нибудь! – Я махнул рукой, имитируя раздражение. – Слушай, ты передай Свет-Никитичу, что я к ним. Тут у меня одна штука…

Я вкратце объяснил, что мне удалось найти на квартире у Парамонова.

– Хочу показать кое-кому, – закончил я. – В общем, завтра с утра у него будет на столе та находка, за которую Парамоша поплатился головой.

Дося уважительно присвистнул.

– Ну ты молоток, Валь, – признал он неохотно. – Передам. Бывай.

Мясистая длань Малинкина надвинулась на меня из глубины алюминия, и зеркало потухло.

На самом деле я не собирался показывать находку нашим экспертам. Мне было известно – совершенно случайно и совершенно точно – что Никодимов умеет читать стенограммы лучше любой секретутки.

Всеволод Серов, пятница, 18 июня

Теперь следовало действовать быстро. Я перешел улицу, стал рядом со свежевыкрашенной белыми полосками вешалкой и призывно замахал руками.

Первым начало снижаться обычное или, как нынче можно говорить, муниципальное, такси. Понятно, что столь заметный транспорт меня не устраивал, равно как и следующий – сравнительно новый мариенбургский гобелен, к сожалению, от носа до конца расписанный рекламой своей извозной конторы.