Оборотная сторона героя (СИ)

Илья проигнорировал толпу за своей спиной. Обвёл мирмидонов медленным взглядом и коротко кивнул, понадеявшись, что именно так отреагировал бы в этой ситуации настоящий Ахилл.

Из рядов мирмидонов выступил один, курносый и рыжеусый. «Патрокл», — сообразил Илья, вспомнив, что совсем недавно видел его фотографию в море тех, что показывал ему Ян. Подошёл к Илье улыбнулся, положил руку ему на плечо, сжал на секунду и молча кивнул головой.

А через несколько мгновений Илья уже остался один в шатре Ахилла.

Жилище легендарного героя не впечатляло. Полутьму небольшого пространства слабо освещал коптящий в самом центре, на утоптанном песчаном полу очаг, дым которого по большей части уходил в небо через дыру в потолке. Впрочем, того дыма, что оставался внутри, хватало, чтобы покрыть все вещи тонким слоем копоти.

У входа — груда тряпья. За ней — громоздкий сундук на резных ножках, при скудном освещении здорово смахивающих на лапы неизвестного крупного хищника. Неподалеку — высокая жаровня. В другом углу — очень низкий овальный столик на трех ножках-лапах, вполне могущих принадлежать гарпиям. Похоже, в те времена весь свой нерастраченный талант художников создатели мебели фокусировали исключительно на ножках.

Постель представляла собой обычный дифф — низкий удлинённый стул без спинки, на четырех ножках, покрытый овечьей шкурой. Видимо, это, условно говоря, постель. Подушек не видно. Илья припомнил, что где-то то ли читал, то ли слышал, что подушки являлись принадлежностью лож для чтения и письма, а иногда — лож для пиршеств, но никак не постелей воинов в походах.

Илья уселся на дифф-кровать и задумался — что теперь? Спать совсем не хотелось — давало о себе знать нервное возбуждение.

Не снимая доспехов — в них как-то поспокойнее — Илья стянул с себя шлем и откинулся на постель. Итак, сегодня вечером вся армия признала в нём Ахилла. Но завтра его увидят при свете дня, и у кого-то могут возникнуть сомнения. Остаётся надеяться, что никто не решится их озвучить и что сработает эффект толпы: раз все вокруг признали в нём Ахилла, значит, он и есть Ахилл — толпа ошибаться не может.

Груда тряпья у входа едва заметно зашевелилась. Илья мгновенно вскочил на ноги и тут же понял, что принял за груду тряпья Ахиллову пленницу Брисейду — на него смотрела растрёпанная черноволосая молоденькая девушка лет семнадцати, не больше, с длинноватым носом и испуганными ярко-зелёными глазами. Она была связана по рукам и ногам и, казалось, старалась не дышать.

— Жена лирнесского царя Минеса, — вспомнил Илья недавние пояснения Яна. — Которого, кстати, Ахилл, то есть ты, убил самолично. А также отца и братьев. Так что не удивляйся, если она попытается тебя зарезать, у неё для этого весомые поводы.

— А с ней мне чего делать?

— Да что хочешь… Хочу тебя предупредить, — добавил Ян, правильно уловив направление мыслей Ильи. — Послать её подальше ты, конечно, можешь, но давай хотя бы не сразу. Денька три-четыре подержи у себя — для поддержания имиджа. Иначе греки, а особенно — мирмидоны тебя не поймут.

Первый, вполне естественный порыв — развязать девчонку. Но ведь развяжешь — попытается удрать. Это в лучшем случае. В худшем, как и предупреждал Ян, постарается убить. Значит, надо оставить всё как есть.

Правильная мысль, рациональная, но… за три тысячи лет люди в чём-то изменились — Илья потянулся к узлам веревок.

Девчонка пронзительно заверещала… Да, а какие-то вещи за три тысячи лет так и не изменились.

— Не кричи. Я тебя просто развяжу, — примирительно сказал Илья.

Не подействовало — девчонка продолжала вопить.

Илья быстро распутал узлы на запястьях и лодыжках, отошёл, уселся на постель и кивнул в сторону низкого столика:

— Пей. Ешь.

Пленница не сдвинулась с места.

Илья демонстративно отвернулся.

Брисейда отважилась воспользоваться приглашением своего тюремщика только несколько минут спустя.

Илья вздохнул. Сентиментальность и сочувствие, это, конечно, хорошо, но своя шкура всё-таки дороже. Убежит Брисейда — ну, и черт с ней, а вот если попытается убить его, пока он спит? И что ему делать — всю ночь бодрствовать?.. Как бы поступил Ахилл? Связал? Или оставил бы свободной, точно зная, что проснётся прежде, чем она успеет перерезать ему горло? Наверное, последнее. Но он-то — не Ахилл, он такими реакциями похвастаться не может.

С другой стороны, связывать девчонку на ночь ну очень не хотелось. Илья осмотрелся. Оружия в палатке, кроме его меча, нет. Ладно, можно рискнуть. Положив ножны с ксифосом под овечьи шкуры на диффе, Илья прикрыл глаза. Мысли снова обратились к предстоящему дню, к грядущей битве. Волнения не было. Желания геройствовать, к счастью, тоже…

Из полудремы Илью выдернул неожиданно приятный и довольно низкий голос Ахилловой пленницы:

— Ты странный.

Илья вздрогнул и приподнялся. Брисейда уселась на прежнее место у входа и внимательно смотрела на него яркими зелёными глазами; в тусклых отблесках почти потухшего очага они мерцали, как глаза кошки.

— Что?

— Ты странный. Другой. Не такой, как был.

«Ну, вот ещё, не хватало, чтобы меня разоблачила какая-то забитая пленница!»