Оборотная сторона НЭПа

Мдивани утверждал: «Нечего смущаться тем, что есть отдельные республики, которые назывались независимыми, и были другие, которые назывались автономными. Абсолютно никакой опасности нет в том, что данная республика, заключающая в себе данную национальность, объявляется равноправной и федерируется в общесоюзном масштабе, И автономные, и независимые республики объединяются в одни Союз».

Тем Мдивани не ограничился и предложил свой вариант формирования органов власти СССР. «Союзный совнарком, — соглашался он, вынужденно смягчая свою прежнюю категорическую позицию, — объединяет шесть наркоматов: индел, Внешторг, почто-телеграф, путей сообщения, военно-морской и финансов… Все остальные комиссариаты остаются в пределах (подчинённости. — Ю.Ж.) данной национальной республики». Тем самым Мдивани был готов распроститься с формальными признаками независимости — внешней политикой, армией, денежной системой ради более важного. Ради контроля Тифлиса, а не Москвы, над экономикой и внутренней жизнью Грузии.

А ещё, но как бы между прочим, Мдивани в который раз призвал согласиться с ликвидацией Закавказской Федерации, якобы утратившей свой смысл с созданием СССР, высказался за избрание союзного ЦИКа на съездах Советов республик, и составивших новое государство на «равных пропорциональных началах», за отказ от второй палаты, совершенно излишней по его мнению^{127}.

Султан-Галиев, выражая интересы узких политических кругов тех национально-территориальных образований, которые пока никак не могли претендовать на уравнение в правах с Украиной, Белоруссией, Закавказской Федерацией, высказал, как был уверен, более достижимое. Как и Мдивани, счел своевременным отделение от РСФСР всех её автономий и их прямое вхождение в Союз. Но, не очень рассчитывая на поддержку такого пожелания, сразу же предложил и альтернативу ему. Создание, но в рамках Российской Федерации, значительных по территории и населению автономных республик. Северо-Кавказской, основанной на религиозной (ислам) общности населявших регион народов. И еще одной, Башкиро-Киргизско (Казахско)-Туркестано-Бухарской^{128}. Последняя должна была стать воплощением давних замыслов пантюркистов, лидера башкирских националистов в 1917–1920 годах Валидова и генерала Оттоманской империи Энвер-паши, возглавлявшего басмачей Средней Азии до своей гибели осенью 1922 года.

Делегаты съезда от Украины, но далеко не все, постарались перевести национальную проблему в административно-экономическую.

«Мы видим, — объяснял Раковский общую позицию, — что центральные синдикаты, тресты стараются уничтожить развитие местных предприятий, кооперативов, что идёт борьба за сосредоточение богатств всех республик в руках центральных органов… Против этого нужно противостоять. Каким образом? Только одним, если мы сократим права центральных органов и усилим права местных органов»^{129}. Под словом «местные» подразумевал республиканские, а «центральные» — общесоюзные.

Ту же позицию занял и Фрунзе. Поначалу вроде бы согласился со Сталиным в главном. В признании «разнообразия экономических и других условий, в которых живут различные национальности». И ещё в том, что, разумеется, наиболее «реальным средством укрепления пролетарской линии в этих отсталых хозяйственно районах» является «создание очагов местной промышленности».

Правда, почему-то к таким отсталым, то есть сельскохозяйственным, районам отнёс не западные и центральные губернии Украины, а всю республику. Потому и высказался за установление полного контроля украинского СНК над промышленностью восточных губерний с их шахтами и рудниками, металлургическими заводами. Признал Фрунзе правоту Сталина, предложившего создание второй палаты, но с существенной оговоркой. Формировать её должны были не все национальные образования страны, а лишь четыре республики, и образующие СССР. Завершая же выступление, как и Раковский, счёл единственно правильным «путь увеличения прав хозяйственных и административных отдельных членов Союза», для чего съезду следует решительно «заявить, что все отдельные республики — члены Союза совершенно равноправны»^{130}.

Предложения Раковского и Фрунзе поспешил поддержать Троцкий. Напомнил, что из России уже переводятся в Грузию и Туркестан несколько текстильных фабрик. И уверенно высказался за дальнейший перенос «предприятий поближе к источникам сырья, энергии и так далее». Пояснил — «здесь затрагиваются, с одной стороны, вопросы районирования, а с другой — национальный вопрос»^{131}. Но не пожелал даже упомянуть, что, таким образом, в России число безработных, и так чрезвычайно высокое, возрастёт многократно, а сами предприятия на новом месте будут простаивать не один месяц, а может быть, и годы из-за отсутствия на национальных окраинах квалифицированных рабочих.