Оборотни

Двигатели взвыли; у Болларда подкосились ноги, и он пополз вперед, стараясь добраться до стены. За спиной Мироненко что-то еще говорил, потом его речь оборвалась, и вместо нее раздалось глухое рычание. Не удержавшись, Боллард оглянулся.

Туман снова окутал его, но полностью скрыть не смог. На какое-то мгновение, показавшееся ему вечностью, Боллард увидел того, кто когда-то был русским агентом, и в этот миг двигатели сменили рев на пронзительный визг. Боллард закрыл лицо руками. Внезапно раздался выстрел; еще один; затем началась частая стрельба. Боллард упал на землю — и от слабости, и от желания спасти свою жизнь. Открыв глаза, он увидел в тумане несколько человеческих силуэтов. Он уже забыл о своих преследователях, зато они его не забыли. Они проследили за ним до самого парка и забрались сюда, в это безумие, и теперь люди, полулюди и вообще нелюди метались в тумане, и повсюду лилась кровь и царила суматоха. Боллард видел, как человек выстрелил в какую-то тень, а потом оказалось, что он всадил пулю в живот своему товарищу; видел, как мимо пронеслось существо на четвереньках, которое затем встало на ноги и побежало дальше уже как человек; видел, как мимо него пробежало существо с мордой зверя, неся в зубах человеческую голову.

Звуки выстрелов стремительно приближались. Боясь за свою жизнь, Боллард бросился к стене. Крики, выстрелы и рычание продолжались; каждую минуту Боллард ждал, что сейчас на него наткнется либо стрелок, либо зверь. И все же ему удалось добраться до стены. Собрав все силы, Боллард попытался взобраться на нее, но собственное тело его не слушалось. Выход был один: пройти вдоль всей стены и добраться до ворот.

Сзади не прекращался шум бойни. Одни превращались в зверей, другие в людей, и все убивали друг друга. Боллард вспомнил о Мироненко. Переживет ли он или кто-то из его племени это нападение?

— Боллард, — послышалось из тумана.

Он не видел того, кто это сказал, но узнал его. Этот голос он слышал в бреду, этот голос лгал ему.

Боллард почувствовал, как к его шее прижалось что-то острое. Человек подошел к нему сзади и приставил к его шее иглу.

— Спи, — сказал голос. И вместе с этими словами пришло забытье.

Сначала он не мог вспомнить его имя. Разум блуждал, словно потерявшийся ребенок, хотя человек, допрашивающий его, называл его своим старым другом. И было что-то очень знакомое в этом блуждающем взгляде, когда один глаз реагировал быстрее, чем другой. Наконец он вспомнил это имя.

— Вы Криппс, — сказал он.

— Разумеется, я Криппс, — ответил человек. — Тебя что, память подводит? Ладно, не напрягайся. Я вкатил тебе дозу успокоительного, чтобы ты лежал смирно. Только, по-моему, зря. Ты с честью выбрался из жуткой передряги, Боллард, несмотря на провокации. Когда я думаю о том, как сломался Оделл… — Он вздохнул. — Ты помнишь ту ночь?

Сначала он ничего не мог вспомнить. Потом память начала возвращаться. Неясные тени в тумане.

— Парк, — сказал он.

— Я вытащил тебя оттуда. Бог знает, сколько их там погибло.

— Другой… тот русский… что с ним?

— Мироненко? — подсказал Криппс. — Не знаю. Понимаешь, я больше не у дел; в парке я просто попытался спасти хотя бы одного. Лондону мы еще понадобимся, рано или поздно. Особенно теперь, когда они узнали, что у русских есть такой же особый отряд, как и у нас. Разумеется, мы и раньше об этом догадывались, а после твоей встречи с Мироненко начали присматриваться к нему особо. Вот почему я устроил вам встречу. А когда я встретился с ним лицом к лицу, то все стало ясно окончательно. Это можно распознать по глазам. В них виден голод.

— Я видел, как он менялся…

— Да, впечатляющее зрелище, верно? Какая мощь… Понимаешь, поэтому мы и разработали специальную программу, чтобы взять эту силу под контроль, заставить ее работать на нас. Но это оказалось трудно. Потребовались годы работы, исследований, чтобы научить человека подавлять в себе желание трансформироваться, зато теперь мы получили людей со способностями животных. Волков в овечьей шкуре, так сказать. Правда, поначалу мы думали, что человека будут сдерживать если не его убеждения, то хотя бы боль. Но мы ошиблись. — Криппс встал и подошел к окну. — Так что теперь придется начинать все сначала.

— Саклинг говорил, что вас ранили.

— Нет. Просто понизили в должности. Приказали вернуться в Лондон.

— Но вы никуда не поехали.

— Теперь поеду; теперь, когда нашел тебя. — Он оглянулся на Болларда. — Ты мое оправдание, Боллард. Ты живое доказательство того, что мои идеи верны. Ты прекрасно осознаешь свое состояние, и вместе с тем лекарства держат тебя на поводке.

Криппс отвернулся к окну. Дождь бил по стеклу. Боллард ощущал почти физически, как капли стекают по его голове и спине. Приятный, прохладный дождь. На какое-то мгновение ему показалось, что он бежит под дождем, низко пригнувшись к земле, и вдыхает запахи, смытые с тротуаров водой.

— Мироненко сказал, что…

— Забудь о Мироненко, — сказал Криппс. — Он мертв. Ты последний из уничтоженного ордена, Боллард. И первый из нового.

Внизу раздался звонок. Криппс выглянул из окна.