Оборотни

Дэймон неподвижно сидел рядом. Если он не проснется, то может утонуть. Саманта потянулась к темному силуэту. Храп Дэймона был похож на звук перекатывающейся гальки. Она думала о том, что, если ей удастся его разбудить, все будет хорошо. Пугающие ее чары рассеются, вернется нормальность, и она добродушно отругает Дэймона за капризы. Когда они вернутся в отель, она помоет ему ногу и перевяжет…

А потом призыв другой жизни пересилил все остальное. И Дэймон был тут же забыт.

Тревога Саманты еще больше усилилась, когда она поняла, что Дэймон стал ей совершенно безразличен.

Кожу начало покалывать, она потерла руками плечи, решив, что это просто мурашки от холода. Странное ощущение от прикосновения ладонями к свитеру. Шерсть к шерсти? Она почувствовала непреодолимое желание сбросить с себя одежду, но не успела его осуществить. Ее кожа начала отделяться, отрываясь от цепких нервных окончаний, волосяных фолликул и кровеносных сосудов.

Внезапно тишину пустынного пляжа разорвал жуткий крик и тут же растворился в ночи. Дэймон вынырнул из своего блаженного состояния, но только для того, чтобы бежать что было сил от того, чему стал свидетелем. Он снова закричал. Крик его был пронзительным и в то же время хриплым. А потом он поковылял так быстро, как только мог, в сторону Порт-Бэннетайна.

Саманта смотрела Дэймону вслед: расплывчатый силуэт с каждой секундой становился все меньше и меньше, и это помогало ей отвлечься от того, что с ней происходило. А потом наступила агония: невыносимая боль волнами накатывала от головы по шее к плечам, по рукам, по туловищу — к ногам. Боль была такой острой, словно несколько скальпелей одновременно проникали через ткани в мягкую красную плоть. От гулкого звука разрывающейся кожи заложило уши. Так трещат плотные старые обои, которые отдирают от стены в пустой комнате. От боли Саманта закусила нижнюю губу и почувствовала, как ее резцы удлиняются, заполняя слишком маленький рот. И наконец наступило одно долгое блаженное мгновение — так стриптизерша срывает с себя трусики или шаман отбрасывает земные одеяния — старая плоть Саманты упала на берег, а вместе с ней и лопнувшая по швам одежда.

Саманта осторожно сделала шаг назад. Она смотрела себе под ноги: ее кожа морщилась и собиралась в складки под одеждой. Из торчащих наружу лиловых внутренностей сочилась кровь. Словно выпотрошенный кит, которого выбросило на сушу.

Но упавшая на гальку кровоточащая, еще теплая плоть была ее плотью.

По телу Саманты пробежала дрожь, она ощутила легкое покалывание. Ее новая кожа начала подсыхать — пытка закончилась так же внезапно, как и началась.

Сидя на задних лапах, она облизала пушистые передние лапы и начала приводить в порядок забрызганные кровью нос и усы.

У нее — лапы.

Саманта поняла, что ей больше нечего бояться. Она сделала первый шаг. Широкий. Если бы у нее оставалось время на раздумье, она могла бы задаться вопросом, можно ли вернуться назад. Но она не стала задумываться: все ее мысли были заняты открывшимися перед ней новыми возможностями. Дэймон и вселенская скука. Жизнь давила на нее, как свинцовое небо зимой. Саманта не хотела такой жизни. Ее достало занудство Дэймона. Достало его однообразное существование. Ей не хотелось связывать с ним свою жизнь.

Гораздо привлекательнее было то, что манило ее к себе. Теперь она сможет трансформироваться. По собственному желанию менять свой облик, расплачиваясь за это минутной болью. Это стоило дороже. Встречать каждый новый день, все глубже постигая загадочный мир естественного существования, проникать в него, принимая тысячи разных форм.

Это была свобода. Наконец-то настоящая свобода! Нет ничего, просто ничего, и никто не сможет разубедить ее, лишить этой восхитительной уверенности. И уж тем более Дэймон. Новое сердце учащенно билось в груди. Саманта еще раз прислушалась к голосу своей души. Голос начал повторять на древнем шотландском диалекте, который она сама еще не до конца понимала, заклинание ведьм, прочитанное в музее:

Во имя Дьявола обличье зайца я приму
И поскачу, легко-легко земли касаясь.
Но знаю: лишь хвостом пушистым я взмахну —
И тут же из зверька я в женщину земную превращаюсь.

Мощными прыжками, на которые раньше она не была способна даже в своих самых бурных фантазиях, Саманта помчалась прочь, подальше от пляжной вони. Перенеслась через шоссе, устремившись на юг. Она бежала через поросшие лесом долины, пропитанные мускусным запахом их обитателей, к холмам и новому рассвету, который вставал над первобытными руинами Лубас-Крэг.

Питер Тримейн Лисы Фэскома