Оборотни и документооборот, и Даша

— Боги, вы просто меня спали, — каялся он. — Поверить не могу, что у нас нет долгов.

— Благодарите детей, — задумчиво отвечала я, поглядывая на Оррина с Кейт.

Если девушка тоже улыбалась, то парень был хмур и мрачен.

— Простите меня, Дарина, — он все-таки повинился. — Кто знал, что ваши идеи сработают?

Пф, я, конечно. В какие бы обстоятельства я ни попала, главное — не теряться, много работать и помнить истину, что все хорошее уже придумали за тебя.

* * *

Днем я нарядилась в платье, выданное Кейт. Все-таки в нашем мире мода больше поспевала за удобностью и практичностью, в Аридии, наоборот, красота требовала жертв. Кровавых и очень явных. Молодая оборотница одела меня в белое платье в лиловую полоску, навесила несколько юбок, и только потом застегнула основной подол. Моя попа напоминала армянскую статую в честь их главной звезды по имени Ким и по фамилии, начинавшейся на букву «К». Мне вручили бежевый зонтик с бахромой, соломенную шляпку, повязанную лентой, и отправили гулять с собакой.

Еле передвигая ногами, мы приехали в парк. Слава всем богам, что до него я не шла пешком. Это только студентки и работницы могли позволить себе брюки, а вот благородные десы, к коим относилась я с легкой руки Робба, купившего мне поддельные документы, должны были быстро семенить ногами, задыхаться от корсета и улыбаться всем проходящим мужчинам. К сожалению, моя улыбка больше напоминала оскал. Крючки больно впивались в спину, я не могла с полной силой вздохнуть, чтобы не порвать на себе лиф, а еще у меня было огромное желание утопить зонтик в близлежащем пруду. В Гроунвуде не слишком яркое солнышко.

— Отдыхай, — напутствовала меня Кейт.

— Сдохни, — сквозь зубы проговорила я, чтобы молодая девушка этого не слышала.

Нет, в моем мире с одеждой лучше. Станем и здесь законодателями моды.

Бали, к счастью, не подкачал. Одетый в ошейник с серебряным кулоном он деловито разгуливал по клумбам, пообещав не портить их.

Дамочки так и сбегались, завидев на шее пса красивое украшение. Я с удовольствием рассказывала для чего оно, и где его можно приобрести. Так я познакомилась с женой издателя, с женой известного трактирщика, с женщиной, муж которой состоял в совете города, а она сама была известной благотворительницей. Всех нас объединяло одно — любовь к братьям нашим меньшим.

— Даш, этот шпиц считает, что он волк! — восклицал Бали.

— Не разубеждай его, — молилась я.

А еще любовь и внимание ко всяким бесполезным безделушкам. В конце я призналась.

— Простите, десы, — мило улыбнулась. — Я взяла под покровительство фабрику, так что все это мои идеи.

— Вы? — удивилась деса де Сокрей, жена издателя.

— Вы расстроены? — посмотрела прямо на нее. — Я все могу понять, но мне искренне жаль, если вы говорите словами мужа.

Ха-ха, это была моя главная подлость. К черту порядки, эти женщины даже не думали, как их жизнь может сложиться без мужчин.

— Да, просто девицы вроде вас стремятся выйти замуж, — заметила она удрученно.

— Это прекрасно, — взглянула на нее, — а вдруг он игроман, или пьяница, или просто отцовский сыночек?

На мое заявление нас окружало все больше дам. Я бы не хотела стать правой силой в отношении феминизма, но походу, мне другого не остается.

— Как же вы тогда предлагаете поступить? — спросила молодая жена де Брокастера, местного известного трактирщика.

Я задумалась, развод, это самый простой выход, но не самый правильный. В моем мире общество девятнадцать веков перед этим преодолело пугающие знамения. Давить правду-матку не самый лучший способ.

— Обзавестись доходом, не зависящим от мужа, — предложила я. — Например, стать акционером у де Ричмондов. Поверьте, с нашим рвением, все домашние животные будут носить серебряные кулоны.

— Даже простолюдины? — ужаснулась де Сокрей.

— Это даже лучше, — просияла я. — Их больше, а значит, и прибыль больше.

При всей своей романтичности эти дамы умели считать и вмиг согласились быть акционерами. Собрав с них подписи, я обрадовалась. В свободное от работы и обучения время я рисовала ювелирные изделия. Значит, на фабрике обозначим отдельное юридическое лицо, где все интересы буду представлять местная аристократия. Им это важно, им приятно, а еще они кладут много монет в нашу казну.

Пока я беседовала с местными кумушками, мой пес унесся куда-то, не оставляя следов.

— Прошу простить меня, — поклонилась им, и взглядом показала слуге, сопровождавшему меня, что нам просто необходимо нагнать ротвейлера.

— Он хотел увидеть фонтан, — словно извинясь ответил мужчина.

— Бали мог, — не стала спорить. — Уж очень любопытен, так куда он пошел?

Лакей дрожавшей рукой указал направление.

Что со слугами сделал де Эттвуд? В конторе его воспринимали скорее как фон, а здесь все боялись пустяка. Или я тому причиной?