Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом

Первое, что сделал Франциск, — это создал консультативный орган, на который он мог бы опереться в ходе разработки и проведения реформ. В апреле 2013 года был сформирован Совет из 8 кардиналов, официально утверждённый в сентябре как Совет кардиналов (Consilium Cardinalium Summo Pontifici), превратившийся в итоге в «Совет 9»[921]. Призванный представлять «Вселенскую Церковь», а не Рим, он объединил представителей не Римской курии, а поместных церквей пяти континентов, которые пользуются особым доверием понтифика, поддерживают его взгляды и должны фактически уравновесить влияние Курии. Именно этот Совет стал готовить пересмотр апостольской конституции 1988 года Pastor Bonus («Добрый Пастырь»), посвящённой устроению Римской курии, и разработку переходного периода.

В такой же постоянно действующий консультативный орган понтифик решил превратить и Совет генерального секретариата Синода епископов. С должности его генерального секретаря был смещён занимавший этот пост на протяжении 9 лет архиепископ Николау Этерович, а вместо него поставлен верный папе Лоренцо Бальдиссери, который в итоге стал одним из наиболее ревностных поборников идеи реформирования церковного учения о браке. На первой же консистории, проведённой Франциском, Бальдиссери был возведён в кардинальское достоинство.

Кардинал Лоренцо Бальдиссери

Был назначен также новый госсекретарь Ватикана — архиепископ Пьетро Паролин (с февраля 2014 г. — кардинал), имеющий богатый опыт дипломатической работы в качестве заместителя госсекретаря по отношениям с государствами и призванный придать внешнеполитическому курсу Св. Престола ещё более ярко выраженный глобальный, экуменический характер. Он представлял Ватикан при решении деликатных вопросов, связанных, в частности, с ядерной энергетикой (Иран), Северной Кореей, Вьетнамом, Китаем и пр. На одном из файлов из Посольства США в Риме, опубликованных Дж. Ассанжем на портале WikiLeaks, было отмечено, что «Паролин — лучший собеседник, который когда-либо был у Вашингтона в Ватикане». Он характеризуется как «хорошо информированный и осторожно откровенный» человек[922]. Как выразился один из ватикановедов, папа доверяет ему на тысячу процентов.

Архиепископ Пьетро Паролин

В октябре папа провёл первую встречу с Советом кардиналов для обсуждения бюрократических реформ Ватикана, а в ноябре 2013 года, по случаю закрытия Года Веры, опубликовал своё первое папское обращение (увещание) Evangelii gaudium («Радость Евангелия»)[923], в котором фактически была изложена программа перестройки устройства церкви, конкретизированной в папской речи от 17 октября 2015 года, посвящённой 50-летию учреждения Синода епископов (1965 г.). Речь шла о настолько серьёзных изменениях, что некоторые оценили их как революционные[924].

Одна из ключевых мыслей его послания — «безотлагательное церковное обновление». Заявив, что содержание его текста имеет программное значение, он призвал к устранению дефектов церкви, к пастырскому и миссионерскому «обращению». Напомнив, что «церковное обращение» ещё II Ватиканский собор понимал как «открытость к постоянному самореформированию ради верности Иисусу Христу», он уточнил, что речь идёт о таком миссионерском выборе, который способен «всё преобразить, чтобы устои, стиль, график дел, способ общения и все церковные структуры были бы подходящим руслом для евангелизации современного мира, а не для самосохранения». Соответственно, пастырское служение должно стать более активным и открытым, чтобы те, кто занят им, могли «выходить» к людям, адаптироваться и проявлять гибкость и миссионерскую изобретательность.

Это касается и папства, которое должно думать о своём обращении, в связи с чем Франциск поднял вопрос о первенстве и необходимости «благотворной децентрализации». Он напомнил, что ещё Иоанн Павел II просил, чтобы ему помогли найти «такую форму первенства, которая позволила бы, никоим образом не отступая от его прямого предназначения, быть готовым к любым новым ситуациям», и II Ватиканский собор указывал на необходимость того, чтобы «коллегиальный дух осуществлялся в конкретных делах». Но с тех пор никакого продвижения не было, поскольку был «недостаточно прояснён статус конференций епископов в качестве субъектов, наделённых конкретными полномочиями, включая определённую доктринальную власть»[925].