«Оборотни» из военной разведки

Посольство СССР в Вашингтоне. Консульский отдел делал всё возможное и невозможное, чтобы власти разрешили встречу с Боханом как гражданином Советского Союза. В прошлом отмечались случаи насильственного захвата наших сотрудников с последующим объявлением в прессе о добровольном их переходе на сторону противника с одновременно активным процессом перевербовки.

По заявлению представителей США, русский якобы отказывается от встречи с советскими дипломатами. Однако через несколько месяцев в результате решительного воздействия советской стороны на правительственные структуры США, они, стремясь избежать общественного резонанса в связи с подозрениями о насильственном удержании гражданина СССР, наконец представили возможность встретиться с перебежчиком…

Прибыл Бохан на встречу с соотечественниками в сопровождении двух дюжих штатских. Они внимательно слушали. Полковник открыто заявил об отказе возвращаться на Родину, отметив, что попросил политическое убежище в США добровольно на основании продуманных шагов. После этих коротких фраз он быстро удалился, отказавшись, таким образом, отвечать на приготовленные советскими дипломатами вопросы…

А через несколько месяцев начала «сыпаться» закордонная агентура ГРУ, которую знал перебежчик по документам или работал с нею. Стало предельно ясно, что Бохан сдает святая святых разведки — своих помощников, зарабатывая доверие новых хозяев.

Приехавший из Греции офицер ГРУ полковник Багров поведал Стороженко, что сразу же после побега предателя во вражеский стан в Греции поднялась такая волна шпиономании и антисоветского психоза, что в одночасье была парализована работа всех служб посольства. В каждом россиянине видели «глаза и уши» Москвы. «Вот уж истинно справедливы слова, — подумалось Николаю, — о том, что дурные последствия преступлений живут гораздо дольше, чем сами преступления, и призраки убитых, а в данном случае преданных, всегда следуют по пятам за злодеем».

Последовавшие затем почти поголовные аресты подозреваемых, задержание и изучение связей наших даже «чистых» дипломатов как раз и свидетельствовали о наступлении тех тяжелейших последствий предательств, о которых подозревали оперативники…

Рабочий день на Лубянке заканчивался. В настенных электронных часах что-то щелкнуло. Стороженко бросил взгляд на белый циферблат серого квадрата часов: было десять часов вечера.

— Ну ладно. Пора и меру знать. Домашние, небось, заждались. Пока доеду — будет как раз двадцать три. А завтра в шесть надо встать.

Он собрал документы и положил их на верхнюю полку сейфа. Там у него лежали самые важные и срочные материалы, требующие продолжения работы с ними на следующий день. Как-никак в разведке с перебежчиком такого высокого ранга — полковником ГРУ — он встретился впервые, и нужны были консультации со специалистами территориальных органов контрразведки. Именно назавтра намечена встреча с розыскниками — профессионалами высокого класса.

Следственный отдел КГБ СССР возбудил уголовное дело по факту побега военнослужащего, квалифицируя его действия как измена Родине.

Для Стороженко это был трудный урок.

Вышестоящее руководство упрекало его в том, что он не смог упредить предательства. Уже первая командировка изменника должна была пролить свет на личность офицера. Николай во многом соглашался. Вину на подчинённого не перекладывал, хотя прекрасно понимал, что первую тревожную информацию на Бохана должен был доложить оперативник — непосредственный куратор греческого участка ГРУ..

Пройдет время — и чекисты станут получать сведения, что предатель, изменив внешность, стал ездить по Штатам с миротворческими лекциями. Надо отметить, что особого доверия со стороны ЦРУ и ФБР он на тот период не получил. А потому его надо было зарабатывать ценой дальнейших унижений и предательств, что он делает, наверное, и по сей день.

Семья его осталась в Союзе.

Сколько стоит счастье «коммерсанта»

Предательство, может, кому и нравится, предатели же ненавистны всем.

М. Сервантес

Полковника Васильева и его семью на Киевском вокзале столицы провожали родственники и друзья. Он был назначен на должность помощника военного атташе советского посольства в Будапеште. Как принято в таких случаях, все желали ему успехов на служебном поприще, а заодно и материального благополучия. И без того скудный бюджет семейства, как считал «бедный» полковник, подтачивали в последнее время подросшие дети, кусающиеся цены и личные возрастающие запросы.

Васильев слушал провожающих с какой-то отрешенностью. Он понимал, что эти люди пришли сюда в основном ради приличия.

— Ну а теперь «погладим» дорогу, — с этими словами он откупорил бутылку и стал разливать в пластмассовые стаканчики пахуче-терпкий напиток. Посыпались советы, пожелания, напутствия.