Оборотни космоса

Маска делает мучительное движение одновременно всеми чертами лица и выпячивается вперёд, становясь головой, – но за эластиком пустота, это голова без затылка! это не руки, а ожившие рукава с перчатками, они пустые! Это не тело, это куртка, а внутри – темнота! Пустотелая фигура протягивает рукава – прочь! уходи! Но удары не причиняют вреда телу, надутому тьмой, – подавшись, оно вновь распрямляется, вздувается и хохочет, а из носа и рта свисают влажные светло-синие шланги.

Вишнёвая вода! вкус вишни! Спазм сжимает желудок, рот хрипит, а пустая рука подносит к губам баллон, сочащийся сонным туманом..

Выпей. Может, тебе повезёт и ты провалишься на один сон глубже, где тишина. Осторожней! двумя снами глубже лежит смерть.

Маски одна за другой с чмоканьем отпадают от лиц людей, выворачиваются, заполняются дымом тьмы и облекаются в куртки и брюки, стучат по залитому гелем полу пустыми ботинками. Руки-перчатки разводят лежащим веки, ищут пульс на шеях, достают отливающие сталью трубки и наносят короткие удары-тычки в живот, в бок. Тела судорожно вздрагивают, тяжело стонут, ползут по гелю, как розовые черви, – и зеркало потолка ледяным блеском отражает опрокинутый сон.

Вкус вишни во рту. Язык немеет. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Тьма.

Блок 3

– Наше время ограничено, – предупредила Тими. – В семь часов придёт юношеский хор, и нас попросят удалиться. Но мы перейдём в комнаты дизайнеров и займёмся приборами. Потом...

– ...ничего не будет, – остановил её Форт. – С двенадцати отдых, с семнадцати – днёвка и баиньки. Встретимся в 25. 00.

– Не поняла, что такое «баиньки», но повторю ещё раз – время ограничено, – очень тихо, чтобы никто из окружающих не слышал, настояла на своём Тими. – Вам назначен ускоренный курс; мне велено обучать вас как можно больше. Если вы не согласны, подайте рапорт старшему по званию.

– Где он и как его зовут? – Повиснув на поручне в набитом утреннем вагоне, Форт свысока глядел на макушку Тими. Частного транспорта на Ньяго не знали, а эшелон выделялся лишь для переброски контингента больше батальона.

– Это я – старшая по званию, – скромно созналась Тими, вскинув на Форта огромные, глубокие глаза, полные томной мечты и ожидания.

Соратница Раха была модницей. Жемчужно-серая короткая причёска, колечки в высоких ушах, кисточки – тревожного оранжевого цвета, губы – малиновый металлик. Больше всего Тими походила на большую-пребольшую белку (Форт видел белку в зоопарке), нагруженную амуницией, и вдобавок смахивала на городскую партизанку.

– Рапортовать в письменном виде, в перерыве между занятиями. Резолюцию получите после днёвки.

– И что тогда?

– Тогда, если вас не устроит, рапортуйте выше по инстанции. Согласно уставу, это делают следующей ночью.

«Казарма!» – всплыл со дна мозга возглас Буфина, а проворный активист «Помилования» добавил из того же пласта памяти: «Нет свободы!»

– Слушайте, Тими...

– Я уже объясняла, как следует ко мне обращаться, – офицер Гутойс. Когда Гутойсов будет несколько, говорите имя и прозвание.

– Я в вашу армию не нанимался и никаких контрактов не подписывал. – Форт держался в рамках шёпота, уважая туземную заповедь «Не шуми». – Тем более я не читал ваши уставы – и, прямо скажем, в гробу их видал.

– Они лежат не там. – Тими нахмурила длинные, красиво изогнутые брови. – Они хранятся в ларце реликвий. Кандидат Кермак, соблюдайте регламент.

– Куда это я кандидат?! Pax сказал, что меня назначают экспертом!..

«...по не сказал – каких наук», – пронеслось в уме.

– Эксперт – это должность, а кандидат – воинское звание. Вы согласились за плату участвовать в работе сил безопасности, значит, приняты на службу. Звания выше кандидатского вам не положено, но, чтобы вы внушительно смотрелись на улице, вам разрешено носить офицерский жилет. Для вас это большая честь...