Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)

   Потом стало признаком хорошего тона иметь у себя Николаева за завтраком и обедом. Его видели в балете - в первом ряду, на скачках - на барьере всегда с сигарой во рту, всегда навеселе, беспрерывно повторяющим одно и то же словечко "шикарно". Единственная неудача постигла этого баловня судьбы, когда он однажды в день полкового праздника кавалергардов ожидал флигель-адъютантские аксельбанты, о которых хлопотала за него перед царем одна великая княгиня, но император назначил своим флигель-адъютантом не Николаева, а Михаила Пашкова. Николаев же удостоился этой чести позднее, протанцевав котильон с царицей. Потом, после командования драгунским полком в Ковно, получил он в Кавалергардский полк, и с тех пор можно о жизни его сказать в нескольких словах: завтраки, счастливая игра, обеды, ужины, скачки и увеселения. Он жил на такую широкую ногу, как будто имел тысяч двести годового дохода.

   Корвин-Коссаковский подивился:

   -Дивная судьбина. И чем же всё кончилось? Дуэль?

   -Да нет... Рак печени... Внезапно. У него и не болело-то ничего. Похороны были такие пышные, что, если бы он мог говорить, вероятно, сказал бы: "Шикарно, очень шикарно"...

   Арсений Вениаминович молчал. "Ладно, княжон Любомирских и девиц Черевиных делите по-свойски, кто что ухватит, - подытожил мерзавец, - девочки шикарны, что и говорить..." Он помнил, сколь чужеродно и нелепо прозвучала эта фраза в устах Бартенева. Что же, похоже, он был на правильном пути.

   Тут Арсений Вениаминович спохватился.

   -А похоронен он где?

   -Ну, - замялся Полевой, - того не знаю, но разузнать нетрудно.

   Он тут же получил недвусмысленное указание: до конца дня узнать это, с чем и откланялся.

   Арсений, оставшись в одиночестве, задумался. Предпринимать расследование, руководствуясь ночным видением на кладбище, ему еще не приходилось, текущих дел накопилось множество, отрывать силы полиции на фантомы и призраки было нарушением всех служебных инструкций, и что, собственно, он может найти? Тем более, что шёл он по следу того существа, которое, по рассказу Бартенева, было настроено как раз наиболее миролюбиво. Но других путей не было, а царапина в душе, нанесенная видением Порфирия, кровоточила. Девочки были родной кровью, что добавляло ему настойчивости и заставляло пренебрегать делами.

   Ещё до обеда Корвин-Коссаковский направился в дом графини Нирод.

   Екатерина Петровна приняла его немедля и, хоть и посетовала, что залы её будут переполнены, ссудила его двумя пригласительными - отчасти потому, что её нравился этот таинственный человек из полиции, отчасти - женским чутьём поняв по его пасмурному виду, что привёл его к ней совсем не праздный интерес. Напоследок она вежливо осведомилась, будет ли у неё его сестра? Ей, её супругу, её очаровательной дочери и племянницам послано приглашение. Арсений кивнул, и ему стоило большого труда скрыть болезненную гримасу на лице.

   Ну, конечно, как же иначе-то? Всё одно к одному.

   На обед Арсений Вениаминович приехал домой, и снова задумался. Он сомневался, что Николаев похоронен именно на Митрофаньевском погосте, а раз так, стоило подождать с выводами. Рассказ Полевого, однако, рисовал портрет, удивительно походивший на описанного Бартеневым мертвеца. И даже словечко "шикарно" сходилось. Корвин-Коссаковский не сомневался, что получит нужные ему сведения уже в конце дня: Леонид Полевой отличался удивительной исполнительностью. Пока же, механически жуя телячью грудинку, Арсений Вениаминович размышлял о том, рассказать ли сестре Марии о видении Порфирия? Он не опасался, что его примут за сумасшедшего, ибо сестрица была женщиной разумнейшей, но чувствовал себя странно униженным этой историей и опасался смутить и сестру. Думал он и том, что предпринять, если окажется, что покойник опознан им правильно? Он решил разыскать его адрес и разузнать там о Николаеве, что удастся.

   О дальнейшем пока не раздумывал - не было смысла.

   Заглядывать слишком далеко вперед - недальновидно.

   Глава 4. Чумная песенка призрачных часов.

   Хитрость дьявола превосходит

   изощренностью ум человеческий.

   "Цветник" Дорофея

   Досье тайной полиции - не вершина знаний о человеке, но кое-что оттуда извлечь можно. Полевой подтвердил свою высокую репутацию и уже к пяти пополудни нашел нужные начальнику сведения, причём, удивившие его самого. Брови Леонида Александровича снова были подняты.

   -Николаев-то, оказывается, - племянник Татьяны Перфильевой, известной питерской ворожеи, почившей лет десять тому назад! К ней, представьте, великие княгини ездили, и она же предрекла день и час смерти императрицы Александры Федоровны. Говорили, в белые ночи над могилой её на Митрофаньевском погосте зеленоватое свечение и молочный туман стелется. Померла она лет шестидесяти. Так, оказывается, Николаева рядом с теткой и похоронили-с...