Оборотни особого назначения

Я отстранённо удивился, что тварь, приговорившая моего брата, столь троготельно заботится о внучке. Невозможно поверить, что столь беспощадное, жестокое существо способно на любовь, пусть и материнскую. Или бабушкинскую? Один пустотник.

— Ба…, — простонала деваха, выгибаясь от боли и скребя ногтями пол. Ага, судороги начались. Яд сколопендры— та еще дрянь…

Женщина, убившая когда-то моего брата попыталась обнять гнущееся в конвульсиях тело, утешить, придержать… бесполезно. И тогда эта чокнутая баба повернулась ко мне. Я не ошибся, она смотрела именно на меня, и смотрела так, что все посторонние мысли вылетели из головы. Я думал когда-то, что буду наслаждаться этим моментом, но нет… внутри было пусто, выжжено, навалилась усталость, а еще… эту гниду надо было обезвредить, но мстить ей мне стало ненужно. Не стоит она того. А мои мертвецы вдруг перестали смотреть на меня из пустоты и их искаженные от боли и ужаса лица вдруг разгладились. Ровно на миг, перед тем, как они ушли навсегда… звездной дороги вам, ребята… простите и прощайте.

Улыбнувшись вслед уходящим в небытие, я резко выдохнул, повел плечами, словно стряхивая оцепенение, перетек в человеческий облик, и взял Шею за горло. Сейчас сверну… Я так долго этого ждал. Так долго шёл. А теперь сделаю это просто ради того, чтобы больше никто не погиб от козней этой слишком гениальной манипуляторши.

— Тебе не стоило убивать моего брата, — все же сказал я ей на прощание.

Должна же она знать, за что умрёт.

— Кого? — хрипло переспросила вдруг словно резко постаревшая женщина. Но тут же дернулась и забыла обо мне, словно я не сжимал ее за горло.

Девица, внучка Шеи, выгнулась и заорала. Человек вроде бы, а крик безумный и бессмысленный, как у зверя. Раненого, страшно умирающего зверя. Женщина вздрогнула. Изумительно, но она смогла взять себя в руки.

— Ты медоед. Про медоеда я слышала… Вас было трое тогда, в тот улов, я помню. Ты ошибся, мальчик. Не я приказала убить твоего брата.

Не обманешь, тварь. Во мне снова начал закипать остывший уже гнев, но я сдержался и лишь коротко рыкнул:

— Его приказала убить Шея.

— У меня несколько псевдонимов, мальчик. И половиной из них давно пользуется моя внучка. Жёсткая ломка не в моём стиле. Это… неразумно. Приговор вынесла Леери, — глядя мне в глаза, спокойно и на удивление хладнокровно произнесла тетка.

Эта?! Эта… мозглячка, чокнутая малолетняя садистка?! Это ОНА убила брата?!

Про то, что в клане творили с Антом, Точка рассказывала скупо, обмолвилась буквально парой слов, но мне хватило, потому что сам через подобное прошёл. И помню это ощущение некого такого привкуса у всего друдома, как от дешевого мыла во рту… словно мерзкий избалованный ребёнок поиграл в куклы и сломал их. Хотя нас никто не пытался поиметь с элементами садомазо так открыто, как это случилось с Антом. Или шизофрения в белокурой головке заметно прогрессировала? Если вспомнить, и тогда… слишком нарочитой выглядела казнь, как в дурной постановке, только смерть настоящая. Есть в этом что-то…

Кажется, женщина не врёт.

Слишком умный и расчётливый взгляд. Такая смешивать развлечение и работу точно не станет.

Не врёт.

Я посмотрел на корчащуюся в судорогах, хрипящую настоящую «мою» Шею.

— И почему вдруг ты так легко призналась, а?

Старшая Шея дёрнула плечом:

— Чтобы ты убил её. Я уже не смогу помочь своей девочке. Но ты можешь прекратить её мучения.

По щеке женщины стекла слеза. Настоящая! Пустотника тебе в дюзу, старая карга, что ж ты не жалела чужих детей и внуков, людоедка хренова?!

Я снова посмотрел на эту… Леери, кажется. Убить, как я хотел убить Шею? Нет. Противно.

— Тебе надо, ты и убивай, — я развернулся и пошёл прочь. Жестоко? Наверное… но я идиот. Куда я поперся?! Оставил старшую, умную и опытную гадину в живых после того, как на ее глазах сдыхает ее «кровиночка»? Да если она найдет способ свалить, моя месть звездной пылью покажется!

Я уже развернулся, чтобы закончить дело, но меня кто-то мягко перехватил за плечо. Я обернулся — медведь. Старший, лет тридцати пяти на вид по меркам прежнего моего мира. Видно, тертый такой мужик, умный, опытный. И глаза холодные, все эмоции под контролем.

— Не беспокойся. Я закончу. Надо только кое-что узнать у этой шассы, раз случай предоставился. За то, чтобы я быстро убил девку и ее саму, старшая расскажет мне всё, что нам надо знать.

Я оглянулся на Точку, на ребят её, даже на дрессировщика недожеванного. И каждый из них кивнул — значит, медведю можно было доверять. Потом еще раз посмотрел на то, как раненную жалом сколопендры девчонку начинает уже узлами крутить, послушал нарастающий вой, из которого исчез даже намек на осмысленность. Вспомнил, сколько умирал Лукас… плюнул и пошел к своей Точке. Пусть узнают что им надо и кончают обеих, открытый взлет им и окно в орбитальном щите! Для меня история с Шеей закончилась.