ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ

  Кока Лукич говорил, что в травоцвете лихачи переплывали реку, да не учли эльфов, пускающих исключительно тех, кто пользуется общими переправами. Но что, если не переправлялись, а сплавлялись? Силль-Тьерра, равно как и Алидара, берут исток в Сумеречных Лесах - родине и вотчине карс. Вполне вероятно, неудачники-звероловы, согнанные остроухими на берег, упустили зверя и поспешно ретировались от греха подальше. В то же время пропадает вдова Тасёнка... Так совпадение ли?

  И, опять же, разгул нежити, о котором предупреждал её леший. Алесса ожидала увидеть вековые дубы, обсиженные граями (6), орды лопарей, атаковавшие деревни и стаи волкодлаков величиной с матёрого бычка, а вместо этого повстречала вурдалчонка-недомерка да заморенного упыря, вымаливающего кровушки аки милостыньку. Странно... Пантера недоумённо почесала лоб, и озарение снизошло. Ну конечно! Рядом с эльфийскими владениями нежити не должно быть вообще, только если её не призвали. Или не произошёл сбой в заклинании: случайный либо намеренный...

  Внезапно Алесса поймала себя на мысли, что начинает рассуждать, как Вилль. Она и раньше замечала перенятые у друга жесты, слова, поговорки; штаны стали казаться единственной приемлемой одеждой, а юбки - обузой; пропал интерес к украшениям, к оружию, напротив, возрос. Внутренний зверь стал послушным и в полнолуние не рвался из клетки на волю, не спросив дозволения у Алессы-человека. Это походило на взросление, когда погремушки сменяют лоскутные медвежата, а тех - цветочные и соломенные куклы, также отложенные со временем в сундук на место маминых платьев.

  "Это кольцо нас изменяет", - то ли испуганно, то ли благоговейно прошептала пантера и насторожилась. Девушка тоже его почуяла. Этот взгляд, одновременно изучающий и жадный, будто пробующий добычу на вкус. Такой знакомый...

  Она обернулась.

  Карса, раздувая ноздри, стояла напротив и разглядывала её полыхающими красными глазами демона-ишицу. Тварь подошла с подветренной стороны.

  

  ГЛАВА 7

  

  Златень 1436 года от С.Б. Скадар

  

  В Ильмарране говорят, что по-настоящему свободен лишь мертвец, раздавший долги при жизни. Но к чему такие крайности?! Эданэлю Ринвейну по прозвищу Аэшур достаточно было свободу утратить, чтобы понять её суть.

  В раннем детстве Дан был любимым "птенчиком" и боязливо прятался под мамино крыло, спасаясь от восхищённых взглядов многочисленных тётушек. "Ути, какой хоро-ошенький!" Узнай сейчас об этом младший брат, расхохотался бы. Или сплюнул. Сочно и с выражением. С возрастом "хорошенький" мальчик превратилось в "обаяшку", а затем "привлекательного юношу и завидного жениха". Русанну Ринвейн годы не обошли стороной. Эданэль был единственным поздним ребёнком, и к тому времени, как ему исполнилось шестнадцать, ей стукнуло пятьдесят.

  К ним в особняк зачастил дядя Руфин. Вот его Русанна просто на дух не переносила. Брата с сестрой более-менее мирило поделённое наследство - два ремесленных поселения ткачей-мастеров и несколько лавок сбыта - но в последнее время все разговоры сводились к нему, Эданэлю. Мать вмешиваться не велела, и юноша молча кипел в своей комнате, прислушиваясь к крикам из кабинета. Однажды всё едва не обернулось бедой.

  - Вырастила себе барчонка, дура! - дядя хлопнул дверью так, что стёкла задребезжали.

  Дан молча заступил ему дорогу. Выглядел дядя премерзко, с красным лицом и облепившей губы пеной. Словно бесноватый.

  - Отойди! - мрачно буркнул дядя да вдруг отшатнулся, хватаясь за сердце. - У тебя что с глазами, парень?!

  - Сын, иди в комнату! - голос матери зазвенел и сорвался.

  Дан подчинился против воли, но дверью хлопнул посильнее дяди. Нет, гораздо сильнее! Зеркало сорвалось со стены, а снизу донёсся придушенный всхлип. Дядин, к счастью. Распиная клятого родича на все корки, Дан подошёл к осколкам. Говорят, не стоит заглядывать в разбитые зеркала. Можно привлечь беду, а то и бесь вылезет и пожрёт душу. Отражение было его собственным, но из-под кожи словно проступала оскаленная звериная маска и с волчьей ненавистью горели жёлтые глаза.

  Когда Русанна выпроводила, наконец, брата и поднялась в комнату, сын сидел на кровати, безвольно опустив на колени растрёпанную голову.

  - Мама, я нечисть, да? - простонал несчастный Эданэль. - Оборотень или вампир? Или похуже что-нибудь? Лучше скажи, а? Я уже успокоился и беситься не буду, кусаться не буду...

  Мать, смеясь, поцеловала его в макушку.

  - Глупенький! Твой отец был аватаром. Ты слышал о них? Эльфы-оборотни, защитники своей расы, своих близких. То, что произошло - это дар твоей покровительницы, Пресветлой Богини Саттары. Бояться нечего, гордись родной кровью, птенчик. Но тебе нужно уметь контролировать себя. Я знаю об аватарах чуть больше, чем пишут в книгах, - она выдержала многозначительную паузу, позволяя сыну обдумать это и проникнуться, - и помогу тебе справиться. Возможно, со временем ты научишься летать. Только слушай меня, хорошо?

  Молодой полукровка даже голову поднял. Когда это он не слушался маму?