Оборотни в погонах

– Ну, знаешь ли, если не хочешь, можешь не наливать. Я и без тебя этот коньяк выкушаю. Мы люди простые.

Станислав явно обиделся. Он уже собирался отнести коньяк обратно в сейф, как его остановил окрик Гурова:

– Куда?! Поставь бутылку на место. Я разве говорил, что пить не буду? Немного, но отопью.

Гуров слегка наклонился и из нижнего ящика стола извлек пластиковую тарелку с аккуратно уложенными ломтиками лимона, засыпанными сахаром.

– Не понял, – недоуменно промолвил Крячко, возвращая бутылку на стол. – Ты что это, оказывается, уже подготовился и даже лимон покромсал?

– Видишь ли, Стас, – почти официально начал Гуров, доставая из того же ящика маленькие металлические рюмки. – Свет от твоей настольной лампы, бьющий в мою сторону, не только раздражает меня, но и освещает содержимое твоего сейфа, которое, в свою очередь, хорошо отражается в оконном стекле в темное время суток. Так что, если ты не сидишь на рабочем месте и не закрываешь собой обзор, то при желании можно увидеть, что ты хранишь в сейфе. Во всяком случае, бутылку коньяка узреть можно. К тому же на работу ты приходишь обычно держа руки в карманах, как пижон, в тех же случаях, когда ты появляешься с портфелем, это значит, что ты принес с собой что-то ценное, о чем не должны знать коллеги. Ну, до определенного момента, конечно. На этой неделе во вторник ты появился с таким багажом. И последнее. Перекладывая в сейфе папки с делами, ты иногда звякал бутылкой о стенки сейфа.

– Ну ладно, угомонись, Шерлок, блин, –Крячко оборвал методичную речь друга, разливая при этом коньяк по рюмкам. – Лучше скажи, с чего это ты взял, что я тебя поить буду? Может, я это приготовил для визита к прекрасной даме?

– Что касается данного вопроса, – продолжил Гуров, вынимая из ящика большую плитку шоколада, при виде которой Крячко лишь развел руками. – Это как раз проще простого. В поход на женщину ты обычно берешь шампанское и конфеты. Ничего не поделаешь, старая закалка, еще с советских времен. И все это ты кладешь опять же в портфель, коего я сегодня не заметил.

– Ну ты и жучара, – улыбаясь, протянул Станислав и взял со стола наполненную рюмку. – Ладно, поехали, а то скоро благоверная за тобой приедет и увезет в светлый мир искусства.

После выпитой рюмки Гуров, пережевывая лимонную дольку, согласно кивнул и заявил:

– Хорош коньяк, не обманул тебя Бабаджан.

– Я и не сомневался в этом, так же как ты в том, что я сегодня с тобой буду пить этот коньяк.

– Не обижайся, Стас, – примирительно произнес Гуров. – Если серьезно, я ведь давно знаю, что у тебя, закоренелого холостяка, вечер перед выходными – это проблема. Пойти некуда, одному сидеть тоже неохота. Вот ты и готовишь бутылочку коньяка для друзей.

– Мне есть куда пойти и с кем провести время, – гордо заявил Крячко, снова потянувшись к бутылке. – Дамочек одиноких пруд пруди, всегда можно договориться.

– Но, похоже, не сегодня, – прокомментировал Гуров, внимательно наблюдая за тем, как льется в рюмку терпкая жидкость. – Жениться тебе надо бы, барин. Сколько можно бобылем жить?

– А знаешь что, – с видом знатока отмахнулся Крячко. – Каждый раз, когда меня посещает подобная мысль, я иду в гости к какой-нибудь знакомой мне семейной паре и, проведя там вечер, полностью очищаюсь от этого наваждения. Твое здоровье.

Гуров, опрокинув вторую, закусил лимончиком и, пожав плечами, сказал:

– Тогда давай еще по маленькой и хорош, времени у нас немного.

Едва рюмки наполнились, как дверь без стука отворилась.

– Надо же, сколько лет меня здесь нет, а ничего не меняется. Только начальник за дверь, как служивые за рюмку, – заявил гость вместо приветствия.

На пороге кабинета Гурова и Крячко стоял невысокий полный мужчина в сером щегольском плаще, надетом на такого же цвета двубортный костюм, в руке он держал дорогой кожаный портфель, гармонирующий с начищенными до блеска черными ботинками. Однако ни обилие модной одежды, ни полнота не могли скрыть многолетней военной выправки, а во взгляде живых темных глаз проглядывались жесткость и наблюдательность, позволявшие угадать причастность этого субъекта к правоохранительным органам.

– Ну надо же, какие лица мы иногда наблюдаем в наших скромных кабинетах, – развел руками Крячко. – Полковник Винченко, собственной, так сказать, персоной, вырвался из круговерти коммерческой жизни и заглянул-таки к нам на огонек.

– Скорее на стопарик, – с улыбкой ответил Винченко, здороваясь с бывшими сослуживцами. – И признаюсь, что очень рассчитывал на это.

– Не понял, – пожимая руку Винченко, удивился Гуров. – Ты что же это, Николай Васильевич, рассчитывал на то, что мы тут обязательно злоупотребляем?

– Он нас за алкоголиков держит, – сделал вывод Крячко, который с заметной нервозностью воспринял приход нежданного гостя.

– Нет, конечно. Я вас всегда воспринимал не как алкоголиков, а как трудоголиков, – поспешил с пояснениями Винченко. – Конечно, я не думал, что вы здесь распиваете коньяк, поэтому и прихватил с собой на всякий случай кое-что.