Оборотни в погонах

– Все! Уходим! – крикнул он, увидев при этом, как еще один боец, скошенный его выстрелами, упал, застонав, на снег. Развернувшись, Иван побежал в сторону улицы.

Леха продолжал стрелять по нападающим, отходя к углу дома и прикрывая отход друга.

В свою очередь омоновцы, видя потери, а первым упал их командир майор Купцов, уже не колебались. Упав на снег, они открыли огонь на поражение из всех стволов.

Леха, лишь немного не дойдя до угла, задергался от пуль, вонзающихся в его тело. Ноги его подкосились, и он медленно рухнул на колени, нелепо распахнув полы куртки, после чего завалился на бок.

Гуров, первым выбежавший из автобуса, залег сразу же после выстрелов Лехи и, выхватив пистолет, стрелял в киллера вместе с ОМОНом. Но как только Леха был убит, Гуров вскочил и бросился бежать за вторым бандитом вместе с другими омоновцами.

Иван, перебежав проезжую часть, одним прыжком перемахнул через металлический забор и, скрывшись за стволом дерева, приготовился прикрывать отход своего напарника, но увидел, что Леха уже лежит на земле, а к нему бегут несколько бойцов и мужчина в штатском.

– Суки! – заорал Иван, поняв, что он не сумел прикрыть друга и тот погиб.

Он дал несколько коротких очередей по нападающим, но те уже не лезли на рожон, прячась кто за стоящими у обочины машинами, кто за фонарными столбами.

Но Иван был меткий стрелок, и еще один боец, только что выбежавший из-за угла, упал на землю. Иван дал еще несколько очередей по укрывшимся бойцам и бросился бежать к противоположной стороне улицы, как ему и советовал по телефону Марат. Он прекрасно осознавал, что стрелять по нему на улице милиционеры могут, лишь будучи уверенными в том, что не попадут в случайную жертву. И хотя в сквере народу было мало, но напротив стоял жилой дом и шальная пуля вполне могла залететь в окно квартиры.

Опасность состояла лишь в том, что кто-нибудь из омоновцев даст очередь низом, попадет ему в ноги и ранит. Чтобы обезопасить себя от этого, Иван бежал, постоянно петляя.

Перебежавшие дорогу бойцы группы захвата вместе с Гуровым, который взял на себя командование, засели у ограды сквера и, тщательно прицеливаясь, открыли по убегающему огонь одиночными выстрелами.

– В ноги, ребята, только в ноги! Он живым мне нужен!

Когда до противоположной ограды сквера оставалось метров пять и Ивану начало казаться, что он уже спасся, удача отвернулась от него.

Один из бойцов, вооруженный снайперской винтовкой с оптическим прицелом, угадав его следующие шаги, выстрелил несколько раз, и убегающий, споткнувшись, упал, перевернулся через плечо и, встав на четвереньки, попытался дотянуть до ограды и перевалиться через нее.

Но снайпер выстрелил еще раз, прицелившись уже в другую ногу. Пуля, пробив бедро Ивану, свалила его, и он, поняв, что уйти уже не удастся, лежа на боку, вскинул автомат и приготовился отстреливаться.

Вдруг пуля, выпущенная неизвестно кем, пробила ему спину.

От неожиданности Иван выронил оружие, но все же удержался на локте, видя, как к нему подбегают омоновцы, держа на прицеле.

В следующий момент еще две пули, одна за другой, попали ему в спину, и он, содрогнувшись всем телом, со стоном повалился на живот.

– Не стрелять! Я же приказал не стрелять! – орал на омоновцев бегущий к Ивану Гуров.

Первым лежащего киллера достиг высокий омоновец, который прежде всего отшвырнул в сторону валяющийся рядом с ним автомат, затем он с размаху врезал носком ботинка под ребра Ивану.

– Падла! Урод! – выругался спецназовец.

Лица его Гуров не видел, оно было скрыто маской, но и без этого было ясно, что боец в бешенстве и еле удерживает себя от того, чтобы и дальше лупить ногами даже покойного.

– Оставь его, – устало сказал Гуров, присаживаясь и на всякий случай проверяя пульс.

Киллер был мертв, а это означало, что концы оборваны и все жертвы напрасны. Гуров почувствовал обиду и горечь от своего бессилия что-либо изменить.

– Ну я же приказывал живым брать, – едва сдерживаясь, но все же спокойно произнес он.

– Да не стрелял я в него, козла! – огрызнулся омоновец. – Мы бы его давно положили если бы не приказ брать живым.

– Значит, он сам пустил себе пули в спину? – саркастически заметил Гуров.

– Не знаю, я не стрелял, можете проверить, – упрямо продолжал твердить боец группы захвата.

– Да ладно, толку от этих проверок никакого, – отмахнулся Гуров и направился обратно к дому, по пути вызванивая следственную бригаду и медиков.

Во дворе дома в автобусе находились трое раненых. Двое омоновцев лежали. Одному прострелили ногу, другому досталось больше. У него было касательное ранение шеи и прострелено плечо. Майор сидел, откинувшись на спинку сиденья, уже без бронежилета, и едва дышал.

– Какие потери, майор? – спросил Гуров.

– Сам не видишь, что ли, – выдохнул майор и снова осторожно вздохнул. – Ребята ранены серьезно, у меня попроще. Броник спас. Видимо, отделался переломами ребер и ушибами. Ерунда, не привыкать. Не первый раз меня броня спасает от пули.

– Слава богу, никто из случайных прохожих не пострадал.