Оборотный город. Трилогия

Я мигом рухнул назад в траву и быстро отполз в сторону. Через пару минут бодрой, хотя и чуть хромающей походкой к берёзе подскочила заслуженная людоедка бабка Фрося. Сунула загребущую руку в дупло, пошарила, поскреблась и разочарованно повела носом. Вот такого развития событий я не предполагал…

— Иловайский! — безошибочно унюхала меня старая кровососка. — А я-то думаю, чем тут вокруг рощи ароматизирует? Так это наш хорунжий кашу гречневую с маслом ел, а теперь от меня в ковыле прятаться задумал… Ты чего энто, казачок?

— Да по привычке, баба Фрося. — Мне пришлось встать, не дожидаясь, покуда она меня сама за сапог вытащит. — Мало ли, вдруг вы по делам, а я разговорами отвлекать буду…

— Да не боись, не съем!

— А ты рискни последним зубом, — строго напомнил я, потому как нечисть человеческий страх всей своей сутью чует. — Проводи-ка меня лучше до Оборотного города. Или у тебя здесь какие свои секреты?

— У меня?! Ох, не смеши бабушку, откуль у меня, старой, да ещё и секреты? — мигом заюлила она, усиливая мои худшие подозрения. — Идём, идём, Хозяюшка завсегда тебе рада! Глядишь, и мне, горемычной, какая косточка обломится… Пешком пойдёшь али верхами?

— Пешим прогуляюсь, — важно кивнул я. На бабке Фросе и впрямь в последнее время кто только не ездит — не хочу, брезгую, да и до кладбища рукой подать, так дойду.

Я прошёл вперёд, делая вид, будто не вижу, как она за моей спиной ещё раз лихорадочно проверяет дупло и шарит клюкой в опавшей листве под берёзой.

— Иловайский, погоди! Бабушка хроменькая, бабушка так быстро идти не может! Дай хоть под ручку тебя зацеплю. Уж когда ещё на старости лет с молоденьким казачком похожу? — Она ловко сгребла меня под локоть, прижимаясь с немалой крепостью и силой. — А ты тут сам что делал-то?

— Ворон считал. Слева направо восемь пролетело, а справа налево три.

— Да зачем тебе это?

— Ради статистики, — пояснил я, и бабка ненадолго заткнулась, переваривая незнакомое слово.

В общем, до кладбища дошли без забот, разве что солнышко припекало чуток покрепче обычного. Моя кошмарная спутница всё еще беззвучно ворочала губами, пытаясь повторить: «Стат… статист… тисти… стикастати…» Иногда полезно дать женщине занять себе голову какой-нибудь непонятной фигнёй — она отвлечётся и забудет тебя съесть. Хороший способ, проверенный, говорят, даже в семейной жизни работает.

Спустились вниз через ту же могилу. По идее и других дорог полно, но лично мне вот эта комфортней всего. Может, потому что в самый первый раз именно по ней я попал в Оборотный город? Ностальгирую…

Нам же в поход скоро, и кто знает, увижу ли я вновь эти противные упырьи морды, голых ведьм на помеле, подтянутых мелких бесов, плечистых вурдалаков, душегубов, кровопийц, душителей, отравителей всех мастей, один другого злее…

И посреди всего этого адского семени, как бутон лазоревый, любовь моя Катенька с бюстом четвёртого размера…

Я не заметил, как ускорил шаг, прыгая через ступеньку. Сердце в груди так и пылает страстью, как о ней вспомню. Бегу, лечу, рвусь к тебе со всех ног, мечта моя кареглазая!..

Из-за спины доносилось далёкое кудахтанье бабки Фроси, она сцепилась с какой-то местной жительницей, спускавшейся за нею и, видать, наступившей на подол. Ну их, сами разберутся, мужчинам в женские тяжбы лезть не рекомендуется. А меня реальность встретила уверенным голоском из-под волшебной арки:

— А ну, стой! Стрелять буду!

Я невольно отступил: в меня грозно целился бес-новобранец с вполне приличным австрийским штуцером. Что за безобразие, они же должны из всякого барахла антикварного палить?! И так, чтоб по мне стреляли из современного дульнозарядного оружия, мы не договаривались! Так ведь и убить можно, а убитый я не то что Катеньке, самому себе на фиг не нужен. Не-не-не, эдак не пойдёт! Верните прежних старослужащих с дробовиками, мушкетами, самопалами и пушками времён Иоанна Грозного, иначе я больше не играю…

— Хлопец, ты в своём уме?! Я ж Иловайский!

— А меня предупреждали, вон и ружьё новое выдали! — радостно пояснил бес, почёсывая молодые рожки. — Ты, главное, не шевелись. Замри, а то промажу!

— Да ты хоть стрелять из штуцера обучен?

— Ну… где-то… как-то… вроде да. А чё?

— Так давай научу!

Я безбоязненно добежал до арки, осмотрел поданное бесом ружьё и облегчённо выдохнул — не заряжено.

— Смотри сюда. — Я быстро разобрал штуцер и сунул под нос бесу. — Протри тряпочкой. Масло-то хоть есть?

— Сливочное, на бутерброде. Мама на завтрак дала.

— Ох и добрая у тебя мама, — сочувственно покивал я. — Ты уж бутерброд сам съешь, а замок ружейный можно и чистой тряпочкой протереть. Оружие, оно хлебных крошек не любит…

Минуты три мы оба, в четыре руки, честно чистили его штуцер. Потом прошли короткое обучение правильной зарядке, забиванию заряда в ствол и общим правилам прицела. В последнем новобранец так и не преуспел, но хоть заряжать худо-бедно научился.

— Слышь, а ты точно Иловайский?

— Ну да. А что не так?