Оборотный город. Трилогия

— Да Катенька же моя любимая. — Я плюнул на все условности и прильнул к его широкой груди. — Ласковая она у меня, но вольностей не допускает. Узнала, что дядя меня к ней на размнож… на попрощаться послал, так чуть не пришибла табуреткою, как таракана плешивого! Не надо при ней стихов, пожалуйста, а…

— Да что ж ты, дитятко? Дрожишь ажно… Вот запугала казака девка грудастая! Ну да ничего, я тебя в обиду не дам.

Этот не даст, кто бы сомневался. Когда маменька со слезами радости спихнула меня на шею дядюшке, тот с не меньшей резвостью перебросил меня с рук на руки вдовому казаку Прохору. Вроде как просто оставить родного племянника на растерзание всему полку ему совесть не позволила, а прикрепить ко мне до икотной жути заботливого денщика, как вы понимаете, самое то! Первую неделю я только и ловил от своей бородатой «няньки» пинки да подзатыльники — терпи казак, атаманом будешь! Но когда однажды вечером меня попытались «поучить службе» четверо георгиевских кавалеров, тот же Прохор в одиночку так отметелил всех четверых, что приходи, кума, любоваться! Я ему в этом ярком действе помочь не мог, поскольку лежал носом в лопухах, пришибленный и оглушённый. Зато наутро весь полк знал — повышать голос на хорунжего Иловайского имеет право либо сам генерал Василий Дмитриевич, либо старый казак Прохор. Храбрецов (дураков), желающих сие опровергнуть, среди станичников не нашлось.

— Ты о чём призадумался, хлопчик? — вернул меня к реальности мой денщик.

— О наших отношениях, — вздохнул я.

— О чём, о чём?!

— Поясняю. Прохор, ты у нас старший. Что бы ни говорили о чинах и погонах, я тебя всегда слушаться буду. Но там, в Оборотном, внизу, в мире нечисти, чародейства да волшебства, главным буду я! Там ты соизволь слушаться и не перечить.

— Ох ты ж боже мой… а я уж чёрт-те о чём подумал, — повинился он, торопливо крестясь. — Мало ли, начитался хорунжий французских романистов, они тока и знают, что…

Всё. Кончилось моё терпение. Я с ним как со взрослым человеком разговариваю, а он даже не слушает! Неужели всем так трудно понять, что Оборотный город — это опасно, что там едят людей, что нам там не рады и Катенька вовсе не стопроцентный гарант личной безопасности для любого вошедшего. Почему у нас, казаков, такой недоразвитый инстинкт самосохранения? Вопрос чисто философский, ответ из серии «да ты на себя посмотри»…

К нужной могиле на старом кладбище добрались быстро, в пути никого не встретив и ни на кого не нарвавшись. Обещания слушаться и, чуть что, прятаться за мою спину Прохор не дал, можно было и не настаивать. Я разрыл ладонями землю, дотянулся до рычага и открыл проход. Вниз тоже спустились без приключений. Правда, нагнали уже почти в конце лестницы какого-то пухлого колдунишку с недогрызенной коровьей ногой под мышкой, но не тронули. Шибко дурно пах, оглоед вшивый, потом пришибём, как время будет. А вот при переходе через саму арку без проблем не обошлось. Бес-охранник аж винтом взвился, увидев нас обоих…

— Иловайский, ты чё?! У тебя совесть совсем копыта отбросила? Мало нам твоей милости, так ты сюда ещё и дружков водишь!

— Имею право, — уверенно возразил я. — Мы ж не просто так, не баловства ради, а к Вдовцу на пьянку!

— К… кому? — замешкавшись, переспросил бес, поводя в нашу сторону стволом дряхлого чеченского ружья.

— К Вдовцу.

— Вы чё, самоубийцы, чё ли?! Али так, воинской службой на полбашки контуженные?

— Ты мне повыражайся тут, — строго прикрикнул Прохор, грозя охраннику кулаком. — Я ить и не посмотрю, что ты из кавалергардского полка — дам раза, и под глазом бирюза!

— Хамит рифмованно, — удовлетворённо отметил бесюган, уж я-то видел его истинную рожу. После чего ствол ружья переместился с меня на Прохора.

Я охнул и закрыл его грудью… Выстрел грянул почти в упор!

— Пуля изрядно влево ушла, — буркнул мне на ухо старый казак. — Знаем мы энти чеченские ружья, без подсошек вечно мажут! Им же, джигитам, лишь бы лихость показать, а попал не попал, главное дело — пальнуть погромче…

Мелкий бес всё ещё пытался прокашляться от едкого порохового дыма, когда мы быстрым шагом миновали арку.

— Ружьё сразу не заряжай, — наставительно пояснил этот умник перепутанному рогатому охраннику. — Сперва ствол шомполом прочисть, потом замок протри маслицем, подсошки найди (два прутика вполне подойдут), тогда уж целься да стреляй.

— Спасибо, дяденька! Есть у меня два прутика, есть…

— Ну вот, крестом их ставь, ружьё сверху и…

— Как ставить? Крестом! Да ты издеваешься, дядя?!!

Мы не стали ждать, пока паренёк уяснит всю технологию, и продолжили путь. Мой денщик по-прежнему нёс мешок солёной рыбки, а я, достав нагайку, собрался вежливейше отгонять от него всякую настырную нечисть. В основном женского пола, он мужчина видный…

— Иди, иди, не оборачивайся, — беззаботно откликнулся старый казак. — Покуда этот кавалергардец с оружием управится да нам вслед пальнёт, так всё одно промахнётся…

Ба-бах! — рявкнул оружейный ствол сзади, и Прохор, не договорив, начал оседать на землю.

— Попал-таки, а…