Оборотный город. Трилогия

Собственно чего «или», я узнать так и не успел, парни просто рухнули мне под ноги. Сами по себе, никто их не трогал, перебрали, с кем не бывает… От соприкосновения с булыжной мостовой ромалы захрапели так, словно ждали именно этого момента для акапельного исполнения через нос без слов «Эх, загулял, загулял, загулял парнишка молодой, молодой, в красной рубашоночке, хорошенький тако-ой…». На пару секунд я даже задержался рядом, поймав себя на том, что подпеваю и притоптываю, но вовремя спохватился. У меня ж срочные дела…

Пока дошёл до знакомых дверей, ещё три раза поцапался с местными красавицами, пару раз чудом увернулся от вылетающего с балкона кресла, потом дивана и один раз почти подрался. Ну, включая цыган, считай, два. Хотя какая там, к лешему, драка: шашку из ножен вытащил до половины, и банда низкорослых бесов-новобранцев, будущих охранников арки, разбежалась с матюками, обещая непременно пристрелить меня, как только выйдут на службу. Дать бы каждому по ушам, чтоб уж наверняка запомнили, да бесы бегают шустро. Только из-за скорости маршрут не выверяют, трое не вписались в поворот, сбив двух ведьм с коляской, а четверо вообще стену не заметили, пока не вписались красивыми силуэтами…

— Моня, Шлёма! Есть кто дома? — не хуже Прохора срифмовал я, стуча кулаком в дверь их подвальчика. Мог бы и не спрашивать, хлипкая дверь распахнулась после второго удара.

Спустившись по ступенькам вниз, мне довелось застать своих несчастных приятелей за странным занятием. Они наряжались и наводили марафет. Ей-богу! Я глазам своим не поверил, но Моня перед зеркалом полировал лысину тряпочкой с бриолином, а Шлёма, высунув язык (народная примета), зашивал сам себе дырку в штанах на колене.

— Здорово дневали, братцы!

— Здорово, подельник! — радостно откликнулся Шлёмка, хотя меня с такого приветствия слегка перекосило. — Ну чё? Как те Оборотный в праздник? Чё видел, где был, в чём участвовал?

— Жеребьевал для бабки Фроси, — честно ответил я. — Потом к Хозяйке зашёл, отдал визит вежливости.

— Взяли?

— Э-э… ну да, наверное. Но я не за этим. Хлопцы, в городе, вообще, много упырей?

— Думаю, наша диаспора насчитывает штук сто-сто двадцать, — прикинув, сообщил Моня. ІІІлёме такие подсчёты были не под силу, он подобное число выражал одним словом — много! — А собственно, в чём, так сказать, затык?

— Тока быстро, Илюха, мы торопимся!

— Куда, если не секрет? — навострил уши я.

— Дык на свадьбу же!

— На какую?

— Илюшенька, тебе с нами нельзя, — вежливо приостановил меня Моня. — У нас, как бы это выразиться по-научному, корпоратив, вот. Казакам нельзя-с…

— Ну нет так нет… А что за свадьба-то?

— Клёвая штука, братан, — влез Шлёма, невзирая на протесты товарища. — Раз в год наши девиц берут сверху, ну и… это… не, не то, чё ты подумал, а типа все перед ней ходют, пока она себе жениха не выберет.

— И что?

— Как?! Да мы ж в личинах все, вот дуры-девки и ведутся. А когда обвенчаны, уже поздняк метаться, да?

С каким трудом я удержался, чтобы не вмазать ему по роже, кто бы знал… Но казачья жизнь в первую очередь учит терпению и выдержке, без этого на границе просто не выжить. Батюшка тихий Дон сейчас и вправду тих, но донцы регулярно служат и на Кавказской линии, а там без терпения никуда.

— Так что за девицу на этот раз взяли? Поди, какая крестьянка сельская, необразованная?

— А мы и не знаем. Слыхали тока… типа не наши её брали, а в подарок преподнесли.

— Рыжая ведьма Фифи подарила?

— Ты чё пристал, как этот? — возмутился Шлёма, уже дважды уколовший себя иголкой. — Сказал же Монька, не знаем! Хошь, сам иди глянь.

— Хочу, — сразу же согласился я, ловя его на слове.

— А пошли! — с полуоборота завёлся Шлёма.

Моня попытался возразить, и мне пришлось положить ладонь на рукоять шашки. В определённом смысле с Моней было попроще, он интеллигент, его и припугнуть можно. А в том, что он всё это сделал по собственной воле, сам легко убедит и себя, и друга, натура такая. И пяти минут не прошло, как оба упыря, каждый по-своему, были уверены, что, ведя живого казака на упыриный… как его… этот… корпоратив, они уж точно совершают хороший поступок.

Тем паче я достал из кармана восемь копеек медью, и парни сразу признали, что этого хватит на пять литров дешёвого самогона, здесь рядом, за углом. А уж с самогоном нас на любой свадьбе примут как самых дорогих гостей! Идти, кстати, пришлось не особенно далеко, буквально два квартала, до следующего угла и там ещё ступеней сорок вниз, в увешанное сердечками и голубками подземелье.

— Илюша, а вашу шашку вы не могли бы оставить за порогом? — наивно полюбопытствовал Моня, но сам же себе и ответил: — Нет, конечно, сопрут ведь…

— И спасибо не скажут, — добавил его верный сокамерник. — А Монька чё сказать-то хотел, там у нас народец разный. Ты, короче, повежливей как-нибудь. Ну там трупов поменьше, чай, на вечеринку зовём, а не на штурм Азовской крепости.

— Понял.

— Нас хоть пожалей, нам тут ещё жить, хотя… Братан, слышь, а ежели Иловайский всю кодлу здесь загасит, мы смогём свою мясную лавочку открыть? Али Павлушечка конкуренцией задушит? Не, я серьёзно…