Оборотный город. Трилогия

— Ничё, ничё, терпи, казак, атаманом будешь. Мало ли чего тебе девка глупая сгоряча наговорила, а ты близко-то не принимай. Уж поверь мне, старику, бабы, они на то Господом и созданы, чтоб нам искушение представлять да крепость духа нашего оценивать. Не отступай, Илюшка! Крепись! Будет она твоей, нутром чую! А что сразу не сдалась, так ей в том больше чести, наша девка, казачьей крови…

— Правда?

— Эх, а то! Я ещё на свадьбе вашей гулять буду. — Дядя потрепал меня за чуб, и в этот момент за дверью раздались шум и крики. Мы удивлённо обернулись.

В горницу ввалился рыжий ординарец, пытавшийся как можно деликатнее остановить рвущегося с поводка господина Чудасова. Поверьте, это было безумно сложно! Реестровому казаку в сто раз проще прибить штатского хлыща, чем, разводя руки в стороны, просто удерживать его от опрометчивого шага. Но дядя чиновного учителя бить запретил, чем тот и воспользовался, отважно уверовав в собственную безнаказанность…

— Сию же минуту пропусти меня к генералу, холоп!

Рыжий ординарец побагровел и схватился за саблю. Я в свою очередь за ординарца — ведь зарубит же идиота, а нам потом расхлёбывать.

— У меня письмо от самого губернатора! Он приказывает вам оказать мне полное содействие, ибо слухи о поисках клада приняли государственное значение. Сегодня же в Калач прибудут солдаты для обеспечения моей безопасности и гарантии законного проведения раскопок. Теперь-то вы расскажете мне всё!

Я кое-как сумел вытолкнуть дядиного казака за дверь. Сам Василий Дмитриевич безмятежно принял из рук скандалиста большой конверт гербовой бумаги, неторопливо сломал печать и протянул мне:

— Прочти-ка, хорунжий, что-то у меня зрение сдавать стало под вечер. То, что далеко, — вижу отлично, а заради писем да книг очки надевать приходится…

— «Его превосходительству генералу Иловайскому от его сиятельства генерал-губернатора графа Воронцова.

Дорогой мой Василий Дмитриевич, не могли бы вы по-дружески оказать мне некую услугу? Нижайше прошу Вас не чинить каких-либо препятствий господину Митрофану Чудасову в его расследованиях. Мне самому этот тип неприятен до икоты, но он даёт уроки словесности подруге кузины моей жены, и все они своими слезами в один голос затребовали моего вмешательства! Вы же знаете, каково спорить с женщинами, да ещё в наши годы… Уж дайте ему там чего не жалко, пусть походит в расположении полка, только Христом Богом молю, не стреляйте в него более, меня тут с потрохами съедят! Ну а будет настырен сверх меры, тогда уж… тогда стреляйте, сам понимаю, как-нибудь уладим сие досадное недоразумение…»

Во время всего чтения господин сельский поэт сначала стоял, демонически вращая глазами, выпятив подбородок и скрестив руки на груди. К середине текста его гордыня несколько пошатнулась, а к концу и вовсе начал вянуть самым неподобающим образом…

— «Засим вынужден откланяться и попенять, что давненько, батенька мой, Вы к нам не заезжали. Посидели бы вечерком, перекинулись в картишки, выпили кларета, послушали бы, как младшенькая моя на фортепьянах играет. Чудно играет! Пальчики розовые словно ангелы по клавишам так вприпрыжку и бегают… Приезжайте же! Со всем моим уважением и признательностью, генерал-губернатор, граф Воронцов, Афанасий Петрович».

— Вот спасибо, хорунжий, уважил старика. — Мой дядюшка прошёлся по горнице, задумчиво нюхнул крепкого табаку из царского презента, громогласно чихнул два раза, перекрестился и сурово поднял бровь на чиновника: — Чем могу быть полезен, господин учитель?

— Мне нужен Иловайский.

— Так я и есть генерал Иловайский.

— Это общеизвестно, надо было обязательно напомнить, да? — скривился Чудасов. — Мне нужен ваш племянник! Всё село знает, что он ищет клад, а это дело государственное, и пускать его на самотёк недопустимо. Я отлично знаю окрестности, посвятил несколько лет изучению здешних нравов, читал лекции, имею опыт, в конце концов, вам просто необходим авторитетный руководитель!

— Тебе командир нужен? — Дядя повернул ко мне благородную седую голову.

— Ещё один?! — не шутя ужаснулся я. — Да мной и так помыкают все кому не лень, от собственного денщика до вашей милости! Нет уж, увольте, я как-нибудь и сам себе шею сверну…

— Вот видите, сударь мой, не хочет он под ваше начало.

— Так прикажите, вы же генерал! — пристукнул ножкой Чудасов.

— А приказать ему я не могу, дело-то не служебное. — Дядя выразительно прокашлялся, и в дверях тут же появился всё ещё багровый ординарец. — Будь любезен, братец, проводи господина знакомца подруги кузины губернаторской жены. Да проследи, чтоб с крыльца, не дай бог, не свалился!

— Я этого так не оставлю, я буду жаловаться, я… — Возмущённое кудахтанье учёного конкурента быстро стихло, а потом резко отозвалось коротким воплем.

— Простите, ваше превосходительство, не удержал, свалился господин учитель с крылечка-то…