Обороты

Наг не спешил, не суетился. Неспешно приблизившись к краю площадки, возвышающейся над остальным залом на несколько локтей, он замер. Раздался еще один удар колокола, после которого он замолчал, на миг принося в зал тишину.

Встрепенувшись, замерший было Ошер, едва сдержался, чтобы не перемахнуть все ступени разом. С трудом удалось заставить себя идти неспешно, сосредоточившись по большой мере на том, чтобы не забыть нужные слова. Именно поэтому в первое мгновение, когда на площадке к нему приблизилась какая-то женщина со шкатулкой, он не сразу узнал в ней Рамину. Узнав же, на мгновение опешил.

Лейви, даже сменив наряд, осталась той же назойливой девчонкой, которую он знал. Воля же…

«Прекрасная Рамина…» – точно наяву раздалось вкрадчивое обращение Дейше.

Мотнув головой, приходя в себя, Ошер глубоко вдохнул и заставил себя откинуть крышку шкатулки и, поймав ободряющую улыбку Воли, взять корону. Та оказалась достаточно простой, цельно высеченной из темного теплого камня с единственным сверкающим камнем. Странным для короны, горным хрусталем.

Впрочем, все мысли отошли на задний план, стоило обернуться. Люди. Наги. Они были везде и все взгляды были направлены на них, на него. От неожиданности даже пересохло в горле.

«А пожелание Тарда было не таким уж глупым.» – невесело подумал Ошер, медленно шагнув к Шарриашу.

– Я, Ошер Терезаа, по праву сохраненной жизни, призываю всех к ответу. Есть ли здесь кто-то более достойный этой короны и готов ли он отстаивать свое право на нее?

Голос принца звучал четко и уверенно, а постепенно успокоиться удалось не только внутренне. Сейчас, стоя рядом с Шарриашем, он наконец-то понял, о чем тот говорил. Только они могли видеть в тех, кто заполнил зал, кто стоял за стенами, не только людей, нагов и подданных, но и ответственность. По крошке ответственности, которые каждый подданный вверяет своему Владыке. И чем больше таких крошек, тем тяжелее ноша ложится на плечи.

Тишина в зале стала почти звенящей. Казалось никто даже не дышал и это беззвучие было ответом.

– Наагаи Шарриаш, в последний раз в своей жизни склони голову!

Эти слова вынудили Шарриаша едва заметно вздрогнуть. Собранный, как и тогда, перед боем, он до последнего не верил, что судьба не извернется в очередной раз. Медленно обернувшись, на миг пересекшись взглядом с Ошером, он медленно склонил голову.

– Нарекаю тебя, наагаи Шарриаш, нагайши Шшааса. Да будет твое правление светлым, как день и мирным, как ночь.

Под эти торжественные слова, Ошер медленно опустил корону на голову нага.

Эта тишина не была полной. В ней шорохом, едва слышным, точно порыв ветра, пронеслось всего одно, исполненное почтения, слово: нагайши.

Под взглядом правителя, присутствующие медленно опускались на колени. Эта волна покатилась из зала, к площади и улице. Только некоторые в зале остались стоять. Кшерхи не опускались на колени, слегка склонив голову. Они не подчинялись Владыке, а радовались за брата, сына…

Не сдержав улыбки, тихо отступившая за трон, Рамина довольно кивнула. Ее мальчик будет хорошим правителем. А может и оба мальчика. Взгляд Воли скользнул по Ошеру. Принц держался хорошо. И пусть учиться ему было еще многому, он был сыном своего отца и уже сделал первый шаг к тому, кем он должен быть.

Вздохнув, женщина в последний раз взглянула на них и тихо спустилась по лестнице позади трона. Здесь людей почти не было, только самые верные. По пути обменявшись короткими кивками со старым Хеннеком и несколькими нагами, негласно приставленными к нему, чтобы не добрался к плененному сыну, Воля вышла из дома.

Совсем скоро город должен был погрузиться в праздник, а у нее еще было небольшое дело, требующее внимания.

Укрыться от яркого полуденного солнечного света было сложно даже в домах. Он проникал сквозь крыши, разогревая черепицу, жаром просачиваясь в комнаты. Даже покои замка, дарившие прохладу, не спасали от света и только в доме Дейше царил приятный полумрак и безмолвие. Ту тишину, что обрушивалась на дом, когда господин замирал в своем кресле в большой комнате у балкона, не рисковал нарушить никто.

Тяжелые плетни лиан, переплетающихся стеблями и пышной листвой, перекрывали доступ свету. Только один луч, сумевший пробиться, пронзал комнату, чтобы впиться в поднятую ладонь Дейше. Задумчиво шевеля пальцами, наблюдая за сменой освещения своей ладони, наг едва заметно усмехнулся.

– Какая приятная неожиданность…

– Едва ли она действительно приятна, – донеслось из темноты, а мгновением позже к креслу напротив нага бесшумно приблизилась женщина.

Хмыкнув, Дейше опустил ладонь, переведя взгляд на свою гостью. Он предполагал, что сегодня от юного нагайши кто-то придет, но даже мечтать не мог, что этим кем-то окажется сама Воля.

– Ты предал нас, Дейше, – склонив голову набок, протянула Рамина.

Медленно приподняв бровь, наг ответил ей ироничной улыбкой.

– Прекрасная Рамина, как ты могла такое подумать…

– Ты нас предал, – уже другим, печальным и разочарованным тоном, бросила женщина, прервав его.