Оборванные нити. Том 1

— Ой, Сережка, ну что нашел в этой своей экспертизе? — она ласково прижалась к нему и игриво погладила по бедру. — Бросал бы эту работу и шел бы куда-нибудь, где можно хорошие деньги делать. Гинекологом, например, или стоматологом, сейчас богатых развелось — пруд пруди, и все хотят голливудскую улыбку. А еще лучше — пластическим хирургом, ты бы вообще миллионы зарабатывал. Ты бы озолотился! И мы бы пожили, наконец, как люди, в Турцию бы съездили все вместе, дубленку бы мне купили, а еще лучше — шубку натуральную. И сам бы оделся нормально. Может, даже на машину сумели бы быстро накопить. Представляешь, как было бы здорово: ты каждое утро подвозил бы меня к школе на машине! И Дашку в садик на машине возил бы. И раз в неделю мы с тобой ездили бы в магазин и на рынок и закупали бы продукты, чтобы каждый день мне с сумками не таскаться. Подумай, а?

Надо же, усмехнулся про себя Саблин, обе мои женщины — и Оля, и Лена — предлагают мне пути дальнейшей карьеры, и обе заканчивают свои выступления одним и тем же словом: «Подумай». Вроде бы похоже. А какая огромная разница! Просто два мира, даже не параллельных, которые никогда не пересекутся, а существующих в принципиально разных плоскостях реальности.

Лена, однако, не заметила его состояния, а молчание в ответ на свою тираду расценила как готовность подумать. Во всяком случае, в тот вечер она мужа активно поощрила, вероятно, полагая, что тем самым в очередной раз «даст понять»: если он начнет двигаться в правильном направлении и сменит специальность, выбрав что-то более доходное, то так — страстно, изобретательно и ласково — будет всегда.

Сергей поощрение принял с благодарностью, но при этом почему-то подумал: а так ли мне это надо? Неужели я действительно не могу без этого обходиться? Или я просто привык?

* * *

В середине декабря Сергей Саблин отметил день рождения — ему исполнился тридцать один год.

— Ну, Сережа, поздравляю тебя, — заявила утром теща Вера Никитична, — ты начал свой путь по четвертому десятку. Самый плохой возраст.

— Почему? — удивился Сергей.

Над своим возрастом он вообще никогда не задумывался, кроме того единственного года, когда закончил школу и ждал призыва в армию. Все остальное время ему было глубоко безразлично, сколько ему лет. Он в принципе знал, что в отличие от мужчин, женщины буквально трясутся над каждой очередной цифрой, обозначающей их возраст, и панически боятся старения и выхода из категории «молодых». О том, что четвертый десяток — плохой возраст, он слышал впервые.

— Четвертый десяток — это показатель всей жизни мужчины, — с видом знатока принялась объяснять мать Лены. — У астрологов считается, что к двадцати девяти годам мужчина должен полностью определиться со своей судьбой, с профессией, с семьей, то есть твердо встать на тот путь, по которому он дальше пойдет вверх. Если это случилось, то именно на протяжении четвертого десятка лет и будут видны результаты. Если результатов нет — стало быть, и на путь человек не встал. А коль не встал вовремя и не пошел правильным путем, то дальше от него толку уже не будет.

Про «правильный путь» Сергей уже неоднократно слышал от Лены, и разговоры эти ему претили и раздражали до бешенства. Теща, однако, не заметила его изменившегося лица и посветлевших глаз, и продолжала как ни в чем не бывало:

— Тебе нужно будет постоянно присматриваться к себе, прислушиваться, чтобы понять, достиг ты того, чего нужно, или не достиг.

— А чего нужно, по вашим представлениям, достичь? — едва сдерживаясь, спросил он.

— Ну как же, Сережа, нужно, чтобы твоя семья была обеспечена, устроена, обихожена, чтобы люди тебя уважали, чтобы деньги хорошие зарабатывать. Вот тогда ты можешь считать, что ты состоялся.

Она выразительно поджала губы и посмотрела на дочь и внучку: Лена, одетая в дешевый, купленный на вещевом рынке в «Лужниках» костюмчик, который давно уже пора было обновить, натягивала на Дашеньку заштопанные на коленках колготки. Взгляд тещи читался вполне однозначно, дескать, у тебя ребенок в рваных колготках ходит в садик, а ты, здоровый лоб, не в состоянии заработать денег, чтобы девочку одеть прилично, не говоря уж о жене, которая ходит на работу бог знает в чем и не имеет на зиму шубы.

Сергей ждал, что Лена хоть как-то отреагирует на слова матери, встанет на защиту мужа, ведь сегодня день его рождения, и не надо бы заводить все эти разговоры про деньги и пользующуюся уважением карьеру. Но Лена промолчала, только посмотрела на него, и в ее темно-серых глазах он прочитал полное согласие с позицией Веры Никитичны. Н-да, праздничный день начинался явно неудачно.

Он любил день своего рождения, всегда с удовольствием ждал его и потом долго, до самого Нового года вспоминал. Свой тридцать первый день рождения Саблин постарался забыть как можно быстрее.