Оборванные нити. Том 2

Первым, к кому он обратился, стал прокурор-криминалист, однако никакого толкового разъяснения Сергей от него не добился и отправился в уголовный розыск, сотрудников и руководителей которого знал довольно неплохо — сколько раз приходилось вместе дежурить!

— Ты понимаешь, Михалыч, — говорил ему начальник отдела розыска, — у нас ведь случайных пришлых не бывает, к нам в Северогорск просто так, от нечего делать, не забредешь. Поезда к нам не ходят, а самолетом — надо и деньги иметь, и документы. То есть все опустившиеся маргиналы, трупы которых мы находим, это наши, северогорские. И не ангельскую скромную жизнь они тут вели, наверняка попадались неоднократно, стало быть, и протоколы на них составляли, и пальцы откатывали.

— Ну, так в чем же дело? — не понимал Саблин.

— Так в том, Михалыч, что хорошо, если труп свежий, с него и пальцы снять можно. А если нет? Если он гнилой? Или мумифицированный? Пальцы и ладони сухие, подушечки сморщены, фиг откатаешь.

Сергей мысленно с досадой упрекнул себя за несообразительность. На пальцах и ладонях человека почти нет жировой клетчатки, поэтому после наступления смерти они очень быстро высыхают, в отличие от других частей тела. Ну, хорошо, теперь понятно, по крайней мере, в каком направлении думать.

Что-то он об этом читал… Но где? Впрочем, блестящая память, доставшаяся ему в наследство от рода Бирюковых, и в этот раз не подвела: он вспомнил давнюю статью из журнала «Судебно-медицинская экспертиза», в которой описывался процесс восстановления головы эксгумированного трупа, пролежавшего в захоронении три года. Найдя статью, он внимательно несколько раз перечитал ее. Метод, примененный экспертами, показался Сергею перспективным, несмотря на то, что был довольно громоздким и требовал значительного времени. Голова — это голова, а с кистями рук все будет намного проще. Для восстановления пальцевого узора на высохших кистях не потребуется больших затрат спирта, ледяной уксусной кислоты и тем более перекиси водорода, да и разные манипуляции, в том числе массаж мягких тканей, как это было при восстановлении внешнего облика эксгумированной головы, проводить не нужно. В принципе достаточно использовать давно известный раствор Ратневского, в который нужно поместить отрезанные кисти рук трупа. Через несколько дней, как убедился Саблин, проведя целый ряд проб, мягкие ткани набухали, расправлялись и восстанавливали пальцевый узор. Конечно, не всегда узор восстанавливался на всех пальцах, но для идентификации личности достаточно было всего двух-трех пальцев или ладони.

Всю весну и половину лета Саблин активно использовал этот способ и с удовольствием убедился в том, что в девяти случаях из десяти удавалось установить личность умершего по идентификационной базе Северогорска или области. Стало быть, и с этой проблемой он более или менее разобрался.

* * *

В этом году отпуск у Сергея Саблина снова был летом, в августе, и он повез жену и дочь в Италию, в Римини. Лена была абсолютно счастлива, а четырнадцатилетняя Даша, обычно капризная и рвущаяся к самостоятельности и «взрослости», вела себя прилично и даже проявляла внимание и ласку к отцу. Вернувшись в Россию, они пару дней провели в Москве и вместе с Верой Никитичной, которая так и жила в столице, помогая дочери по хозяйству, отправились в Ярославль навестить родню. Эта поездка здорово испортила Сергею настроение.

С тещей Верой Никитичной отношения у него были хорошими, мать Лены к зятю претензий не имела и была всем довольна: деньги шлет исправно, а перед глазами не мельтешит и ухода не требует, чего еще желать? Вреда от него никакого, а польза есть, и опять же Лена считается замужней, не брошенкой и не матерью-одиночкой и с гордостью может всем говорить, что ее муж и начальник, и кандидат наук. Поди плохо!

Но вот родная сестра Веры Никитичны, Софья Никитична, придерживалась другой точки зрения. Если теща Сергея была дамой интеллигентной и понимающей, то ее сестра образованностью похвастаться не могла и взгляды имела самые примитивные. Посему после очередного «родственного» застолья она позволила себе высказать Сергею то, что думала. А думала она, на его взгляд, обидно и оскорбительно.

— Что у тебя за профессия! Ни денег, ни связей, ни возможностей, и вообще, людям стыдно признаться, что родственник — трупорез. Охота тебе в гнилых кишках да в чужом говне копаться! Нет чтобы найти приличную работу, да в Москве, с женой рядом, и деньги чтобы были, и почет, и уважение, чтоб все прилично, культурно. А ты живешь на краю света, будто у тебя семьи нет, жену бросил, дочкой не занимаешься, бабу себе, поди, завел, куда ж вам, мужикам, без баб-то, вы без нас дня прожить не можете.