Оборванные нити. Том 2

Сергей дулся, замолкал обиженно, но не мог не признать, что Ольга права. Лена действительно захотела принять посильное участие в обустройстве нового жилища мужа, с энтузиазмом ездила вместе с Сергеем по магазинам, терзала продавцов-консультантов бесчисленными вопросами и всячески демонстрировала горячую заинтересованность в том, чтобы у мужа на Крайнем Севере было все самое лучшее из недорогого и самое недорогое из лучшего. Дома она проявляла супружескую преданность, вместе с Верой Никитичной готовила каждый день что-нибудь особо вкусное, а по ночам дарила Сергею возможность вспомнить самые яркие и волнующие моменты из их прошлой сексуальной жизни. Заработанных за полгода денег хватило не только на запланированные покупки и на то, чтобы оставить Лене приличную сумму, но и на подержанный персональный компьютер, о котором Саблин давно мечтал. За время отпуска он несколько раз выезжал с Дашенькой на дачу то к родителям, то к друзьям, учил девочку ходить на лыжах и лепить снеговиков с морковкой вместо носа и детским ведерком на голове. Одним словом, уезжал он из Москвы вполне довольным. Не зря он пустился в авантюру с Северогорском, риск себя полностью оправдал. Лена счастлива, что он не путается под ногами, но в то же время наличествует и даже деньги присылает, Дашка растет веселой и здоровой девочкой, родители в полном порядке, все вещи по составленному вместе с Ольгой списку куплены, контейнер отправлен. И пусть он придет в Северогорск только месяца через полтора-два, а то и все три, он же когда-нибудь придет! И начнется у него новая удобная и спокойная жизнь, в которой будут осознание выполненного перед семьей долга, любимая работа и любимая женщина. А что еще нужно для счастья?

* * *

Северогорское Бюро судебно-медицинской экспертизы по документам именовалось «филиалом областного Бюро СМЭ». Однако до областного центра было далековато — два часа самолетом, а городской бюджет Северогорска позволял полностью финансировать работу судебно-медицинских экспертов, так что от областного Бюро северогорцы практически не зависели. Из области осуществляли только научно-методическое руководство, да иногда приезжали с инспекцией комиссии, которые, по сути, являлись прогулкой с рыболовно-алкогольными затеями. В областном центре был и мединститут с кафедрой судебной медицины, посему научный потенциал экспертизы считался, и считался, надо заметить, вполне справедливо, более высоким, чем в Северогорске, поэтому зачастую следователи и судьи назначали экспертные исследования именно в областном центре, особенно когда дело касалось случаев, по которым на местных экспертов могло оказываться давление со стороны заинтересованных лиц.

Некоторое время назад северогорские эксперты допустили ряд серьезных ошибок при проведении комиссионных экспертиз, и в результате разразившегося скандала на областном уровне было решено запретить Северогорскому Бюро СМЭ проводить этот вид экспертиз, а соответствующее отделение в Бюро ликвидировать. С тех пор все комиссионные экспертизы проводились только в областном Бюро, что немало разочаровало Саблина: комиссионные экспертизы, как правило, предусматривали большой объем работы с медицинской документацией, и в этой работе Сергей чувствовал себя вольготно, как рыба в воде. Ему нравилось разбирать корявый торопливый почерк врачей, делать выписки, сопоставлять результаты исследований и диагнозы, анализировать, и, зная эту его особенность, в Москве его постоянно включали в состав комиссий экспертов, среди которых у Саблина появился определенный авторитет. Он очень рассчитывал на участие в комиссионных экспертизах и в Северогорске, похвалы были необходимы ему, как воздух, а в том, что он эти похвалы заслужит, работая с медицинскими документами, он ни минуты не сомневался. Однако надежды не оправдались.

Сергей с энтузиазмом взялся за работу в гистологическом отделении, дневал и ночевал на работе, то и дело засыпая прямо над микроскопом, прижавшись закрытыми глазами к наглазникам окуляров. Он все время хотел спать, потому что постоянный свет незаходящего, а только слегка спускающегося по небосклону и тут же снова поднимающегося солнца не давал уснуть. К середине осени стало легче, свет уже не мешал, основные завалы оказались вычищенными, просроченные гистологические исследования, давно ожидавшие своей очереди, проведены, со «стеклами» наведен относительный порядок, текущая работа выполнялась в срок. Первые полгода, до самого отпуска, Саблин пахал, как ломовая лошадь, с ужасом понимая, что катастрофически «садится» зрение, но остановиться не мог.