Оборванные нити. Том 2

Но войны, собственно говоря, никакой и не было, Валентина Юрьевна добросовестно работала, хотя и частенько брала больничный по уходу за ребенком: в детских садах малышня болеет постоянно. Саблина это раздражало ужасно, он готов был сутками не отходить от микроскопа, что-то придумывать, искать и анализировать литературу по непонятным ему случаям, брал «стекла» домой, чтобы показать Ольге и посоветоваться с ней, появлялся в Бюро и в выходные дни, и ему претило такое отношение к работе, когда ровно минута в минуту с окончанием рабочего дня выключался электронный микроскоп и эксперт уходил. Сделать с этим он ничего не мог, трудовая деятельность судебно-медицинской экспертизы регламентировалась трудовым кодексом, а не Положением о прохождении службы, как у милицейских или военных экспертов-криминалистов, которые носили погоны и рабочий день которых считался ненормированным. Здесь, в Бюро, можно было уповать только на сознательность сотрудников и их преданность профессии. Однако эти качества встречались не у всех. Далеко не у всех.

* * *

Помещение, в котором проходили клинико-анатомические конференции, было рассчитано человек на шестьдесят, но на сами конференции врачей собиралось не более тридцати, от силы — сорока человек. Саблин и эксперт-танатолог Филимонов пришли одними из первых, заняли места в третьем ряду и стали с любопытством оглядывать всех, кто заходил в зал после них. Кто придет? С кем выпадет в этот раз схватиться? И кто встанет на их сторону?

Собственно, Сергей приехал на конференцию не по своему почину, а по просьбе Виталия Николаевича Филимонова, который попросил гистолога, выполнявшего исследование по случаю, ставшему предметом разбора на конференции, поддержать его и дать необходимые разъяснения. В общем-то, Саблин не обязан был это делать и, если бы речь шла о вскрытии взрослого человека, почти наверняка отказался бы, в резкой, как обычно, форме посоветовав танатологу самому вникнуть в результаты гистологической экспертизы и приготовиться к отстаиванию своего диагноза. Сергей терпеть не мог профессиональной некомпетентности, но чего уж он совершенно не выносил, так это лени и нежелания ее преодолевать.

Но здесь случай был особым. Ребенок. Пятимесячная девочка, которую вскрывал Виталий Николаевич и предварительным диагнозом выставил СВС — «Синдром внезапной смерти». Как только Саблин прочитал эти ненавистные слова в направлении на гистологическое исследование, у него перед глазами поплыли темно-красные пятна. Опять! Да сколько же можно! Нет, он не оставит этот диагноз без внимания, для него это дело принципа. В Москве он свою войну проиграл, и проиграл бесславно. Но он не сдался. И теперь, когда и опыта побольше, и возможностей, он костьми ляжет, но доведет дело до победного конца. Он добьется, чтобы хотя бы здесь, в Северогорске, перестали прикрывать этим «тупым», на его взгляд, словосочетанием нежелание или неумение разобраться в истинных причинах смерти детей. И особенно недопустимо, если при помощи пресловутого СВС окажется «прикрытым» криминальное насилие и преступник останется безнаказанным.

Именно поэтому, закончив гистологию и придя к определенным выводам по поводу диагноза, он пошел в ординаторскую к танатологам.

— Виталий, ты девочку как вскрывал? — они давно уже были на «ты». — Особенно мягкие ткани шеи и лица? По Медведеву?

В глазах Филимонова промелькнуло удивление, быстро сменившееся настороженностью, готовой перейти во враждебность.

— Нет, как обычно.

Сергей почувствовал, как поднимается из груди и готовится ударить в голову закипающая ярость, но усилием воли заставил себя сдержаться.

— Слушай, друг мой, тебе никогда не объясняли, что для вскрытия детских трупов разработана специальная методика? Нельзя детей вскрывать так же, как взрослых!

Он все-таки не удержался и сорвался на крик.

— Не ори на меня, — суховато произнес Филимонов. — Ты пришел с результатами гистологии? Давай обсудим. А голос повышать тут не надо.

Виталия Николаевича можно было обвинить в чем угодно, но только не в трусости. Он, пожалуй, был единственным сотрудником Бюро, кто не боялся Саблина, когда тот позволял себе повышать голос.

Сергей перевел дух и постарался говорить более спокойно.

— Объясни мне, пожалуйста, почему ты выставил СВС? На каком основании?

Филимонов пожал плечами:

— Тимус увеличен. Если я правильно помню, девятнадцать граммов. Раз вилочковая железа увеличена, то она могла сдавить сердце и легкие, и от этого ребенок умер. Какого тебе еще камня нужно для диагноза? Типичное тимико-лимфатическое состояние.

— Виталий, ты что, только взвешивать умеешь? — зло спросил Сергей. — Ты не знаешь о том, что при тимико-лимфатическом статусе в тканях вилочковой железы должны быть и микроскопические изменения в виде гиперплазии и, кроме того — гипоплазия коры надпочечников? Знал, да забыл? Или вообще не знал?

Филимонов посмотрел на него с интересом.

— Ну и? Ты нашел?