Обожание

Со временем родители Авиталь стали законченными истериками и ссорились с утра до вечера, споря обо всем и ни о чем, например о способе приготовления яичницы. Отец где-то вычитал, что рапсовое масло очень полезно для здоровья, и стал наливать в сковородку трехсантиметровый слой этого масла, а жена отказывалась есть. В яйцах она любила только желток и терпеть не могла, если он растекался, а муж сначала энергично встряхивал яйца, потом разбивал их в плошку, внимательно рассматривал и только после этого выливал в сковородку. Желток, естественно, растекался, вследствие чего или последствием чего (никогда не знаю, как правильно!) становились долгие вопли жены, а взбешенный муж выплескивал содержимое сковородки в окно. (Я забыл упомянуть, что они жили на пятом этаже, но окна их кухни выходили, к счастью, не на улицу, а на пустырь).

Однажды мать Авиталь начала пилить мужа за то, что он купил свежий хлеб, хотя они еще не доели вчерашний, и он в ярости выбросил в окно и его. Я хотел сказать, что он выбросил и его тоже, надеюсь, вы поняли. В том смысле, что кроме яиц, он избавился от хлеба.

КОСМОФИЛ

Космо играл Яйца. Он играл Хлеб.

БАТОН

Вот что я хотел вам рассказать. Франк швырнул меня через комнату — Космо вспомнил историю Авиталь — Эльке внимательно слушала — и это стало отправной точкой нового спектакля.

КОСМОФИЛ

Благодарю Батон за то, что он рассказал нам о происхождении знаменитого номера…

Когда Космо использовал эту ситуацию в театре, он вовсе не собирался издеваться над стариками. Чем комичнее зрелище, тем трагичнее его суть. Зрители смеялись, но в их смехе были боль, тяжелые воспоминания, тревога за собственное будущее.

То же самое с Гюставом Рибодо: издеваться над пьяницей, задирающим рубашку и бахвалящимся шрамами, можно, только если не знаешь его историю. Потому что, как только узнаешь, насмехаться уже не хочется.

Кажется, мы начинаем понимать природу гения Космо: он обожал истории.

ЭЛЬКЕ

Именно так. Еще и по этой причине я опровергаю слова, сказанные здесь экспертом-психиатром. Космо не хотел становиться Богом. Это его не интересовало… именно потому, что, с точки зрения Бога, истории нет, да и точки зрения у Него нет,Он слеп, глух, нем и всеведущ, тогда как мы, человеческие существа, не только смертные (как улитка или слизняк!), но и осознающие, что мы смертны, имеем собственное мнение и свой взгляд на вещи, и это делает нас такими чувствительными: мы с изумлением сознаем — во всяком случае, те из нас, у кого есть время и желание подумать, — что выбора нет: мы здесь и сейчас, а потом, очень скоро, оказываемся в другомместе и другоммгновении. И тут каждый из нас — даже те, у кого нет ни времени, ни склонности к рефлексии, — принимается рассказывать свою жизнь, как историю, и это лучшее, что мы делаем, потому что истории сами по себе не существуют, мы их создаем, и холим, и лелеем, и зависим от них, поскольку не верим, что все предрешено заранее и наша судьба находится в руках Всевышнего, значит, только они,истории, способны превратить хаос нашей жизни в судьбу. Все мы — ходячие романы, населенные главными и второстепенными персонажами, полные иносказаний, напряженного ожидания, драм, скучных описаний, тайн, с завязками и развязками. Ты рассказываешь мне свою историю, я рассказываю тебе свою, и твоя история становится частью моей…

ФРАНК И ФИОНА

Довольно, мама, остановись Бога ради! Это невыносимо!

ЭЛЬКЕ

Дети, не моя вина, что Романистка возложила на меня тяжелую ношу и говорит моими устами. Поверьте, мне тоже непросто… Ее слова тяжелы, как камни…

ФРАНК И ФИОНА

Но мы же не в XIX веке, невозможно, в конце концов, досаждать судье абстрактными идеями и переливать из пустого в порожнее! Если будешь продолжать в том же духе, он устанет от слушаний, выкинет к чертям книжку и сядет к телевизору! И что тогда с нами будет?!

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

МОСТИК

Лично мне трудно следовать за философствованиями этой дамы, но одно я знаю точно: время странно влияет на людей. Я нахожусь тут с конца XIX века и повидал немало разных персонажей — конечно, в геополитическом смысле, такое местоположение не назовешь стратегически важным, и мои знания о природе человека менее обширны, чем у героя «Моста через Дрину», вам знаком этот изумительный роман Иво Андрича, ваша честь? Нет? Он повествует о многовековом существовании каменного моста, расположенного на перекрестке цивилизаций, в Боснии-Герцеговине, если не ошибаюсь… Короче говоря, я скромно перекинут через речку Арнон, между двумя лугами, где пасутся коровы; сегодняшние крестьяне даже не помнят, зачем их предки меня соорудили — я и сам успел забыть! — но я знаю, что время и стихии — дождь, мороз, ветер, зной — мало-помалу состарили и подточили меня, цементные ступени стерлись, ограждения проржавели, через трещины проросла трава, но таково привычное и, если хотите, научно предсказуемое развитие материи, тогда как то, что делает время с людьми, весьма странно.