Обожествлённое зло

Кэм пристально посмотрел на Бада. Ему надо было кому-то довериться. Хочу, чтобы ты продолжал свой объезд и разыскал бы его.

- Он что-нибудь натворил?

- Не знаю. Если разыщешь, не останавливай его. Наблюдай, что он собирается делать, но не останавливай. Сразу свяжись со мной. Только со мной, Бад.

- Будет сделано, шериф.

- Мне надо еще кое-куда заехать. - Он снова взглянул на небо. Сегодняшний день был самый длинный в году, но и он не мог длиться бесконечно.

В то время когда Кэм притормаживал у трейлера Энни, Клер отчаянно пыталась выбраться из того густого дурмана, которым наркотик окутал ее голову. Она про себя читала стихи, старые песни Битлз, детские считалки. В комнате было ужасно жарко и душно. Как в гробу. Но в гробу холодно, напомнила она себе. А тут она уже насквозь вспотела, лежа на этих простынях.

Она не знала, сколько еще сможет выдержать такого лежанья в темноте. Сколько времени уже прошло? День, неделя, месяц?

Почему никто не приходил?

Ее станут искать. Кэм, ее друзья, родственники. Они не забудут ее. С той ночи, когда ее сюда привезли, она не видела никого, кроме дока Кэмптона. Но и при том она не могла точно определить, сколько раз он садился у ее постели и вводил ей в вену наркотик.

Она испытывала страх, страх не только за свою жизнь, но и за свой рассудок. Она поняла, что слишком слаба, чтобы сопротивляться им, что бы они с ней ни делали. Но она отчаянно боялась, что сначала сойдет с ума.

Одна. В темноте.

Когда голова немного прояснялась, она начинала придумывать планы побега. Но проходили часы, заполненные лишь этой ужасной, черной тишиной, и все ее планы превращались в бессвязную мольбу о том, чтобы кто-нибудь, кто угодно пришел бы и спас ее.

Кончилось тем, что явился Атертон. Когда она подняла глаза и увидела его, она поняла, что следующую ночь ей уже не придется провести здесь, лежа в темноте. Это была самая короткая ночь в году, для всех.

- Пора, - мягким тоном сказал он. - Нам надо сделать кое-какие приготовления.

"Это было его последней надеждой", - думал Кэм, стоя около пустого трейлера. Его последняя надежда была связана с тем, что психованная Энни вдруг могла что-то знать. А если знала, то вспомнила бы обязательно.

Шанс был невелик, как в игре в кости, а если она в этот вечер вообще не появится дома, то и того меньше.

Все теперь зависело от них двоих, от него и этой шестидесятилетней женщины с разумом восьмилетней девочки. Со стороны им мало кто мог помочь. Он не смог доказать существования заговора или ритуальных убийств. Он доказал только то, что Карли Джеймисон насильно держали в сарае, убили, закопали, а затем труп эксгуми-ровали и подбросили в неглубокую могилу в поле. То, что у мертвого мог быть помощник, еще не доказывало ритуального убийства - по крайней мере, этого было недостаточно для штатной или федеральной полиции. В поисках Клер они помогали и людьми, и вертолетами. Но и с их помощью он ничего не нашел.

Времени оставалось все меньше и меньше. Он знал это. Чем ниже опускалось солнце, тем больше холодело у него все внутри, и он задавал себе вопрос, а не застынет ли у него в буквальном смысле кровь в жилах с наступлением ночи.

Он не мог потерять ее. Он испытывал страх, так как сама мысль об этом была столь ужасной, что, разыскивая ее, он спешил и метался, и допустил одну маленькую оплошность, которая могла стоить Клер жизни.

Отстать лишь на три ступеньки, вспомнил он, и провалиться в дыру.

Он не забыл, как надо молиться, но уделял этому очен" мало времени с тех пор, как ему исполнилось десять лет, и в школе были уроки Закона божьего, воскресные мессы и ежемесячные исповеди для ощищения от грехов его юной души.

Теперь же, когда предзакатное небо на западе начало багроветь, он стал молиться, безыскусно и отчаянно.

- О, блаженное утро, - безмятежно пела Энни, взбираясь на холм. - Наш Спаситель на небесах. Окончены муки земные. О, блаженный рассвет.

Она тащила за собой свою сумку и в испуге подняла голову, когда Кэм в несколько прыжков преодолел последние ярды, разделявшие их. - Энни, я ждал тебя.

- Я просто гуляла. Боже Всемогущий, какой жаркий день. Самый жаркий, какой я помню. - На всем ее клетчатом платье от выреза на шее до подола видны были следы пота. - Я нашла две монетки по пять центов и четверть доллара, и еще зеленую бутылочку. Хочешь посмотреть?

- Не сейчас. Я хочу тебе кое-что показать. Давай присядем.

- Мы можем зайти в дом. Я угощу тебя печеньем. Он улыбнулся, изо всех сил стараясь не выказывать нетерпения. - Я сейчас не голоден. Давай присядем здесь на ступеньках и я покажу тебе это.

- Я не против. Я очень много ходила. Мои ноженьки устали. При этих словах она хихикнула, а затем ее лицо вдруг оживилось. - Ты приехал на своем мотоцикле. Могу я покататься на нем?

- Знаешь что, если ты поможешь мне, я скоро тебя покатаю, хоть весь день, если захочешь.

- В самом деле? - Она погладила ручку мотоцикла. - Обещаешь?

- Истинный крест. Садись же, Энни. - Он вынул рисунки из мотоциклетной сумки. - Хочу показать тебе картинки.

Она плотно уселась на желтые ступеньки. - Я люблю смотреть картинки.