Обожгись!

Вымыли полы, смахнули пыль, передвинули столы. Со сцены убрали лишние детали… Мне нравилось наблюдать эту метаморфозу. Зал напоминал женщину, которая, придя с работы, собирается на праздник. Через пару часов вместо упахтанной бабы из квартиры выходит королева, к ногам которой мужчины готовы кинуть весь мир.

Постепенно клуб заполнялся. На столах появлялись и исчезали свечи, на сцене крутились парни, Бронислав в своем белом сюртуке фланировал по залу, следя за порядком и гася редкие вспышки недовольства. А я достала блокнот. Наблюдение за семейными парами навело на мысль, что стриптизом мы отсели довольно большую аудиторию клиентов. Покажу идею Ванессе, а дальше пусть сама решает, она у нас бизнес-мозг.

На сцену вышел Монгол. Он снова выставлял себя на обозрение и наслаждался реакцией. Дурак. Посмотрим, что скажет, когда Денис представит новый танец. Если парень не забудет мои уроки – на небосклоне откровенного танца зажжется еще одна звезда.

Умный мальчик. Он не забыл. Танцевал старое, но движения больше не казались такими старательно заученными па. Немного тренировки… Я уже предвкушала эти занятия. И пропустила её приход.

Габриэлла шла между столиками, собирая любопытно-восхищенные взгляды. За ней следовал мужчина в темных очках. Рукава замшевого пиджака цвета горчицы были завернуты, обнажая руки по локоть, а в расстегнутый ворот белоснежной рубашки виднелась смуглая грудь. Такой загар в солярии не получишь.

– Пижон, – ругнулась я на Сашку и сделала шаг к выходу.

Но тут же остановилась. Вовсе не обязательно встречать гостей лично! Для этого есть Бронислав. А мое дело – сидеть в «аквариуме» и наблюдать свысока за всем происходящим в зале. Ну, и с документами работать. Этим и займусь!

Но взгляд то и дело возвращался к этой парочке. Вернее, троице, потому что рядом с Габриэллой мраморной статуей застыл Бронислав. Опять отлынивает от работы!

Пришлось спускаться.

– Что-то случилось? – я даже примерила на себя роль заботливой хозяйки, которую волнует настроение гостей.

– Не, все отлично! – сестра полезла в сумочку и достала длинный пенал из черепахового панциря. В нем лежал мундштук и сигатеры.

– Простите, здесь нельзя курить.

Вместо ответа к кончику сигареты потянулись целых два огонька. Сашки и Бронислава. Габрижлла усмехнулась и прикурила. Пижон победно посмотрел на сникшего администратора и спрятал зажигалку.

– Мне здесь нравится, – тонкая струйка дыма проплыла из полуоткрытых губ, покрытых алой помадой. Удивительно, как сестре шел этот цвет!

– Но все же я попрошу вас придерживаться правил.

– А то… что?

А глазах, так похожих на мои, скрывалась насмешка. Ей вторил Александр. Он изо всех сил старался понравится спутнице. Идиот! Беги, пока не запечатлела тебя любовь всей твоей жизни!

Он не понимал. Сидел, раскинув руки по спинке кожаного дивана и улыбался. Мне снова захотелось смыть этот оскал… да хоть вот этим коктейлем!

Но я опять сдержалась. Устраивать истерики прилюдно – фи, как некрасиво.

Но придумать, что ответить не могла – в голове звенела пустота.

– Некрасиво! – от бархатного мужского голоса по спине побежали мурашки.

Я оглянулась, а Габриэлла… Габриэлла тоже встала. Грациозно, элегантно и очень эффектно.

Увидев гостя я поняла – почему.

Длинные, до плеча, волосы с проседью. Усы. Не люблю даже модную «трехдневную» щетину, но тут… мужчине потрясающе шло! Гордый нос делал его похожим на древнегреческую статую, а глаза…

Зеленые, как изумруд, подсвеченный солнцем.

Вот только папочки для полного счастья мне и не хватало!

Он окинул меня мимолетным взглядом и повернулся к Габриэлле:

– Некрасиво, дочка. Хочешь играть – так играй по правилам. Можешь установить их сама, но нарушать – не смей! – и папа устроился в кресле. Трость с резной рукояткой он поставил между ног. Весь его вид говорил. Что он собирается наслаждаться зрелищем.

Но только не тем, что на сцене.

Они сюда что, как в цирк приходят? Я мысленно выла, но лицо держала. Н хватало еще показаться базарной бабой. Особенно… перед отцом.

Теперь я поняла, почему мама потеряла от него голову. И почему до сих пор плачет в подушку. В детстве я думала, это она от одиночества, от того, что «папа бросил». Теперь же понимала: она так и не избавилась от любви. Хотя, надо отдать должное, до импритинга дело не дошло.

Напротив меня сидел мужчина в возрасте. Седые волосы поразительно красивого оттенка, такого же цвета усы… И вообще, он словно сошел с киноэкрана. Эдакий денди, пэр, лорд… назовите как угодно, но выглядел он потрясающе.

Строгий костюм в узкую, едва заметную полоску. Белоснежная рубашка. Галстук-поло с багровым камнем. Точно такой же – на указательном пальце ухоженной правой руки. Наманикюренный ноготь постукивал по ручке трости. Словно в нетерпении. Я вздрогнула и словно освободилась от чар. Если уж на меня подействовало!

В зеленых глаза появилось что-то, похожее на жалость. Губы чуть скривились то ли в улыбке, то ли в усмешке… И отец резко поднялся:

– Интересное местечко. Но не для меня. Гала, – повернулся он к Габриэлле, – держи лицо! Глумиться над слабым…