Обожравшийся каннибал

Его не интересовало то обстоятельство, что кровать Обри Муна была копией старинной китайской джонки. Не трогало и то, что пентхаус "М" был украшен бирманскими ширмами, обит китайской парчой, уставлен тибетскими буддами и увешан роскошными восточными коврами. Ему было все равно, что в гостиной возвышалось нечто вроде трона с сиденьем из пенистой резины, покрытым японскими шелками. Его не волновало и то, что во время своих нечастых визитов в пентхаус он был вынужден смотреть на Муна снизу вверх, а тот сидел развалясь, курил сигарету в длинном янтарном мундштуке и попивал охлажденное кокосовое молоко. Вот Амато в этой ситуации будет чувствовать себя как раб, ползущий на коленях. А Шамбрэн презирал Обри Муна и мог себе это позволить, потому что тот ничего, абсолютно ничего для него не значил. Единственной заботой управляющего было не рассмеяться в присутствии Великого Человека. Он был уязвим только в этой области. Но и не подозревал, что Мун догадывается о его скрытом желании рассмеяться и ненавидит его за это. Острая как бритва враждебность Обри Муна терпеливо выжидала, когда Пьер Шамбрэн потеряет бдительность.

* * *

Марго Стюарт сидела за маленьким столиком перед портативной пишущей машинкой в нескольких футах от трона Обри Муна, что возвышался в гостиной. Он только что положил телефонную трубку после того, как справился о времени.

-- Мистер Амато заплатит мне за эту невежливость, -- произнес Мун. -Мне не нравится, когда обслуживающий персонал третирует меня подобным образом. Ну, Сэнди, на чем мы остановились?

Светлые волосы Марго Стюарт и выступающие летом веснушки уже много лет назад дали ей прозвище Сэнди. Но только немногие люди, которых она любила, пользовались им, и в их числе Обри Мун.

Ей пришлось взглянуть наверх. Мун развалился на японских шелках с янтарным мундштуком в тонких губах и смотрел на нее своими черными глазками. У нее было такое чувство, будто со своей высоты он смотрит прямо в вырез ее

платья. Она почувствовала, что начитает нервничать. Ей казалось, что по ее коже ползет похотливый паук. И когда-то, подумала Марго с леденящим душу ужасом, это может случиться, и тогда из-за своих специфических проблем она окажется беззащитной.

Девушка глубоко вздохнула и напомнила:

-- Представление. Вы хотите, чтобы мистер Уолдрон из отдела представлений отеля занялся этим?

-- Я не хочу, чтобы мистер Уолдрон из отдела представлений делал что-нибудь для меня, -- заявил Мун высоким язвительным голосом. -- Кстати, Сэнди, мне больше нравится треугольный вырез на платье, чем квадратный. Я не отношусь к пуританам, которые считают, что скрытое возбуждает больше, чем открытое напоказ. Но заметьте себе, в рабочее время только V-образые вырезы.

Она сидела за столом выпрямившись, положив руки на клавиатуру машинки, чтобы скрыть их дрожь.

-- Меня всегда удивляет, Сэнди, когда я вспоминаю, какая вы скромница. -- Его причмокивание било ее по нервам. -- Ну хорошо, вернемся к делу. Позвоните в "Метрополитен-опера" и скажите, что я хочу, чтобы полный хор и ансамбль были здесь, у меня, после вечернего субботнего представления.

Машинка тихо застучала. Сэнди довольно долго работала у Муна, так что давно перестала удивляться. Он с таким же успехом мог пригласить членов Верховного суда, и они, возможно, пришли бы.

-- Вы имеете в виду какую-то особую музыку? -- уточнила она.

-- Как и торт, который, как я считаю, будет архитектурным триумфом. Пусть они появятся в конце обеда и споют "С днем рождения".

-- Но их главное представление?

-- Моя дорогая Сэнди, это и будет их главным и единственным представлением. Они споют "С днем рождения, дорогой Обри" и пойдут домой.

Даже она была в изумлении.

-- Хор "Метрополитен-опера"?

-- А что, вы знаете, кто может спеть лучше? Если знаете, мы их пригласим.

-- Я не знаю хора лучше.

-- Чудесно. Кстати, отель хочет воспользоваться моим приемом, чтобы сделать себе рекламу. Хочу быть уверен, что это та реклама, которую я смог бы одобрить. Попросите директора по связям с общественностью прийти сюда в два часа, чтобы поболтать со мной. Как ее зовут?

-- Элисон Барнуэлл, -- ответила Сэнди, упершись взглядом в пишущую машинку. Она почти чувствовала сардоническую ухмылку Муна.

-- И что вы скажете об этой мисс Барнуэлл, Сэнди?

-- Ничего не могу сказать, мистер Мун. Она всегда так любезна и дружелюбна.

-- Вот и мне хотелось бы знать, насколько она дружелюбна, -- сообщил Мун тихим коварным голосом. -- Длинные ноги, безупречная фигура, натуральные рыжие волосы. Полна жизненных соков, как я думаю. -- Он помолчал. -- Ну, Сэнди?

-- Я ничего не могу сказать, мистер Мун.

-- Да нет, конечно, вы можете сказать. Вы обижены на нее за то, что у нее есть столько вещей, которых вы лишены. Хорошо, пригласите ее сюда к двум часам. И, Сэнди...

-- Да, мистер Мун.

-- Можете быть свободны на пару часов в это время. Вы мне не понадобитесь.

Зазвонил дверной звонок.

-- Это мистер Амато, -- сказала Сэнди.