Обожженные языки (сборник)

– Не наказаны и не прокляты, без покаяния и прощения… История о душе, ведомой дьявольским светом во мраке чистилища.

Да-а, сочувствую. Это все равно что тебя не пустили в самый отстойный ночной клуб города.

Ну и лузер, даже в ад, и то не приняли. Репку всучили светящуюся, и от ворот поворот.

Полный п%ц.

– Просьба далеко не отходить! – возглашает Джек (вот уж в ком точно погиб актер ужастиков студии «Хаммер»!). – Но и слишком близко подходить не советую.

Он роется в своем зловещем плаще. Раздается громкий щелчок, затем какая-то трескотня, и вдруг из-под плаща вырывается наружу визгливый хор мультяшных бурундуков. У присутствующих сконфуженные лица.

– Одну минутку… – Джек выхватывает из-под полы вещицу, напоминающую бортовой «черный ящик», только в миниатюре.

Посветив ухмыляющейся тыквой на свой древний кассетник, Джек его шлепает – раз! – точно так же, как шлепнули моего брата родители, когда он однажды подбил меня ткнуть в розетку антенной игрушечного «уоки-токи». Два! – за взрыв, выбивший рацию у меня из рук, за вырубленный свет и сгоревшую коробку предохранителей.

Три! – за черную звездочку, оставшуюся на розетке и вокруг нее, и в знак бессрочного домашнего ареста, неминуемо следующего за поркой…

Я перекатываю во рту горячий каштан.

– Свечи… – Джек кивает в сторону жилых домов, пытаясь выиграть время, судорожно перебирает пальцами по своему никудышному плееру. – Запах тыквенного пирога. Такие свечи горят ярко, но недолго… С ними и светильники получаются страшнее.

А брат мой любил палить свечку с двух концов – сколько его помню, всегда у него были на уме какие-нибудь проделки… Джек наконец находит нужную кнопку, и к его выступлению добавляется аккомпанемент из неживых аккордов.

– Ух ты, – произносит Упыриха с каменной миной и громко фыркает под незатейливые страсти и заурядные мордасти скрипучей органной музыки: – Фигня!

Туристы обожают дешевые фокусы. Каким бы дрянным ни был ваш рассказ, дополните его простеньким трюком, и толпы незнакомцев пойдут за вами по пятам даже в самые нелепые места. Не успеет дождь смыть нарисованный мелом силуэт, не завянут еще венки на месте трагедии, как там уже возникает масса развлекательно-туристических лавочек, наперебой предлагающих посетителям самим пережить весь ужас случившегося.

Что уж говорить о таких достопримечательностях, как район Уайтчепл с его мощеными улочками, на которых в 1888 году Джек-потрошитель вспарывал животы проституткам, или вызывающий клаустрофобию тоннель под парижским мостом Альма, где в 1997 году разбился «мерседес-бенц» с принцессой Дианой, или супермодный ночной клуб «Вайпер рум», у входа в который в 1993 году накануне Хеллоуина умер от передозировки наркотиками актер и кумир подростков Ривер Феникс.

И дело не в том, чтобы нажиться на чьей-то смерти; главное – удовлетворить потребности нишевого рынка.

– Так послушайте же! – Джек обнажает в улыбке ряд стиснутых зубов, что лишь подчеркивает его отвратительное актерское мастерство, и под зловещие звуки примитивного аккомпанемента нетвердо направляется в сторону темноты городка. – Послушайте и насладитесь историями о привидениях Эчмонда!

– За Эчмонд! – провозглашает Битл-Курт. Его грим растекся, зрачки зияют, как горла погребальных урн.

Собаки отвечают ему лаем. Стоящие рядом туристы отшатываются, а он выплескивает на них сидр из банки, вызвав на себя град ошалелых взглядов.

Суть походов по следам привидений (как и остальных мероприятий для падких на чернуху туристов) состоит в том, что, прежде чем стать объектом любопытства – прежде чем вас заметят, – вы должны умереть. Экскурсантам в траурных очках больше всего хочется узнать, кто где погиб, при каких обстоятельствах и почему. Они умоляют поведать им всю подоплеку, подогреть их любопытство, не обмануть ожидания.

Итак, за доверчивую публику, увлекаемую в хеллоуинскую ночь дешевыми байками гамельнских дудочников…

– И за привидения! – выкрикивает Битл-Курт, оросив мне шею сидром из смятой в кулаке банки.

Не успевает Джек повернуться к нашей неуклюжей и напирающей толпе, чтобы обрушить свой гнев на нарушителя, как того уже и след простыл.

Битл-Курт уже далеко – подняв ворот, он одиноко бредет по выгону, прочь от янтарного света тыквы; полоски костюма растворяются в темноте.

Перед тем как исчезнуть навсегда, оставив за собой в воздухе облако перегара, Битл-Курт швыряет в темноту пустую банку.

– Вот псих, – злобно говорит Упыриха.

Реплика вызывает в группе глупое хихиканье. Отвожу глаза в сторону. Кидаю в рот каштан.

– Давайте начнем заново, – предлагает Джек и возвращается в самое начало программы, будто решив подвергнуть меня пытке. Но мои мысли рассеиваются, и под его мерное бормотание я отключаюсь.

Смотрю по сторонам – где я, с кем, – но не потому, что мне лень слушать. Брат мой – вот тот был лоботряс и оболтус. Даже соврать по-человечески не умел – как тогда, в парке, когда он раскачивал меня на качелях, подзуживая крутануть «солнышко». Ты не бойся, мол, гравитация сделает свое дело, наука не подведет!