Обращенные

Небольшое представление в костюмах, немного мелкого вандализма, добавленного с чувством меры. Шутки и угощения… Я представляю, что говорит мама Исузу во время последней остановки, прежде чем вскрыть отмычкой или сбить кирпичом замок, за которым находится некое действительно потрясающее место. Например, зал для лазертага.[41] У нас есть и такое. Фактически мы получили больше, чем можем использовать. Вампиры обожают «лазерные салочки». Это позволяет заполнить пустоту, которая осталась после того, как отпала необходимость охотиться. И я могу представить их — Исузу и ее маму: они запускают дымовые машины и ультрафиолетовые прожектора, надевают жилеты со светящимися метками, проверяют свои лазерные пистолеты. Я представляю дочь, преследующую мать, мать, преследующую дочь. Они взбираются по скатам, прячутся за листами фанеры, сердца разгоняют их старомодную кровь по венам, у которых есть срок годности. Я представляю, как стереохихиканье будит повсюду эхо, а красные нити лазерных лучей прорезают затуманенный воздух.

— Ой, ты в меня попала!

— И ты в меня!

Больше смеха. Больше веселья, чем у нас с Исузу когда-либо было…

Они украли свечи из магазина хозяйственных товаров, чтобы натереть окна воском. Они разрезали рулоны бумажных полотенец пополам или на три части и бросают их, похожие на длинные вымпелы, в когтистые ветви непокрытых листвой деревьев. У них есть несколько яиц дикой утки, которые они нашли летом и так и не съели на завтрак, приберегая для этого дня. Сейчас они как раз дошли до кондиции и пахнут, как дерьмо, когда разбиваются, образуя жидкие звездочки на окнах — о, эти окна того заслуживают! — в тех местах, где есть окна, которые можно разбить.

— Получайте, кровососы!

— Ага, вот вам еще!

— Хороший бросок, детка.

Исузу краснеет, хихикает, достает еще одно тухлое яйцо из своего мусорного мешка, полного провизии.

Что касается удовольствий… есть несколько плиток шоколада, припрятанных, сохраненных специально для этого случая. А еще будут самодельные конфеты. Леденцовая карамель из кленового сахара — мама Исузу выпаривала его из собственноручно собранного сока. Также есть мед, стоивший опухоли, которая еще не спала… но он действительно того стоит — потому что вы выступаете в качестве фактора появления улыбки.

Яблоки из заброшенного сада.

Варенье из диких ягод, разлитое по банкам еще летом.

Кекс с цукатами и орехами, который фактически пережил человечество — подтверждая худшие подозрения ненавистников кекса с цукатами и орехами всего мира.

И затем, позже, по возвращении в нору — когда приходит конец шалостям и сластям — они тихо-тихо говорят друг другу: «У-у-у!» А потом сворачиваются клубочком и засыпают, в то время как остальная часть мира только пробуждается, не представляя, что сегодня за день и задаваясь вопросом: кто увешал деревья всякой дрянью.

Сквозь дырки в простыне я вижу глазки Исузу, в которых читается вопрос: «Ну?» Это «ну» означает Большое Ожидание. Оно означает: «Ну, ты же знаешь, что наступит Хэллоуин. Что ты собираешься делать?» Наверно, надо быть настоящим «сосунком», чтобы спрашивать, кому адресовано это «ну», но я не нуждаюсь в разъяснении. Цель — я. Позвольте начать состязание. И позвольте тому из родителей, который окажется лучше…

— Как я погляжу, ты уже готова к Хэллоуину, — говорю я. Когда вас одолевают сомнения, для начала скажите о чем-нибудь очевидном. Исузу кивает, и хотя ее рот скрыт тканью, я могу с уверенностью сказать, что она улыбается!

— Хэллоуин — это когда приходит Санта-Клаус, верно?

Я поддразниваю Исузу, и она попадается на эту удочку.

— Нет!..

— Уверен, что так оно и есть, — возражаю я. — Санта-Клаус спускается через дымоход и уносит твой телевизор…

Исузу не удивлена. Она твердо стоит на своем.

— Нет. Нет, нет, нет, — настаивает она, мотая головой так яростно, что дырки для глаз сползают на затылок.

— Хорошо, тогда Хэллоуин — это когда приходит Человек-Редиска, — я поправляю простыню у нее на голове, чтобы оценить реакцию.

Исузу — рад заметить — потрясена и охвачена ужасом.

— Кто?! — переспрашивает она.

Ее глаза говорят «лазер», ее глаза добавляют: «навести на цель и уничтожить».

— Человек-Редиска, — говорю я. — Он разъезжает на своем волшебном «Coupe de Ville»[42] и привозит редиску всем хорошим девочкам и мальчикам, — я делаю паузу. Исузу трясет головой, — Только не говори, что никогда не оставляла для Человека-Редиски пару старых ботинок…

Она прекращает трясти головой ровно настолько, чтобы сказать «Нет» — так насмешливо, что мне почти хочется попросить у нее удостоверение личности. Она походит на восемнадцатилетнюю девочку, которая отвергает приглашение шестнадцатилетнего мальчика. Я подумываю о том, чтобы сказать ей об этом вслух — конечно, сказать не все. Только о том, что она разговаривает как восемнадцатилетняя девочка. Если я правильно помню, маленькие дети всегда хотят стать большими детьми, и чем скорее, тем лучше.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я.