Обращенный в Яффе

- Есть, - сказал я. - Последняя. Погоди, у меня другая идея. Знаешь, кто единственный уцелеет? Вице-президент. Каждый будет рваться вперед, лишь бы оказаться от него подальше. И, естественно, все погибнут, и в конце концов он останется один, и пройдет по трупам, и ничего с ним не случится. А потом командующий армией наградит его за отвагу, правда, вручать орден ему пришлось бы в противогазе. Хотя и это не больно бы помогло.

- Мы должны продержаться месяц, - сказал Роберт. - Потом поедем в Эйлат. Там уже начнут появляться туристы.

Я ничего не ответил; я стоял под дождем и смотрел на лицо человека, который жарил мясо, а в кармане у меня была еще одна сигарета. Ну и целая куча фотокарточек Евы, той девчонки из Иерусалима, которая покончила с собой. Только толку от них никакого не было; ни от фотокарточек Евы, ни от фотокарточек мужчин, отнимавших у меня девушек, которых я не мог забыть. И я подумал, что пустить их в ход удастся лишь месяца через полтора в Эйлате. Или, в лучшем случае, через месяц; но не раньше.

- Иди в гостиницу, - сказал я.

- Гарри не даст мне комнаты.

- Я приду попозже - с деньгами.

- Откуда ты их возьмешь?

- Не твоя забота. Думай лучше о солдатах, которые сидят посреди минного поля. И о том, что вице-президент единственный получит орден. Только он.

Роберт отошел, а я потащился на улицу Яркон. Проходя мимо кинотеатра, взглянул мельком на кучку стоящих перед ним людей, и даже темнота не помешала мне увидеть их лица. Они стояли не шевелясь, и каждый держал в руке бумажку в один фунт, я четко представ ил себе, какие у них помятые и понурые физиономии. Было их четверо, и я знал, что у каждого есть только по фунту, а значит, не хватает пятого, чтобы купить порцию гашиша, который они потом будут жечь в бутылке, отбив предварительно горлышко и встав в круг. А потом, нанюхавшись, молча разойдутся. Если найдут пятого. Но я пятым быть не мог, у меня не было ни пиастра.

Я вошел в подъезд и поднялся по лестнице наверх. Постучался, и мне сказали:

- Войди.

Я вошел и остановился посреди комнаты. Человек, к которому я пришел, сидел за столом и раскладывал пасьянс.

- Я насквозь мокрый, - сказал я. - Заляпаю тебе пол.

- Под дождем все собаки мокрые, - сказал он. - Где твой пес?

- Он нам пока не нужен. Понадобится недель через шесть. Самое раннее через месяц.

- Хочешь чаю?

- Лучше бы коньяку, - сказал я. - Холодно.

- Коньяку я тебе не дам, - сказал он. - Если хочешь сегодня ночью работать, пить нельзя. Налей себе чаю. Он еще горячий.

Я пошел на кухню и налил себе чаю, а потом вернулся в комнату и сел напротив него, глядя на его тяжелое неподвижное лицо.

- С чего ты взял, что я сегодня ночью буду работать? - спросил я. - И почему мне нельзя выпить коньяку?

Тогда он впервые взглянул на меня.

- Раз сюда пришел, значит, тебе нужны башли, - сказал он.

- Да. На месяц. Можешь дать взаймы?

- Нет. Могу дать заработать.

- Это будет не просто, правда?

- Тебя не загребут. Будь спокоен.

- Ясно. Уж ты-то знаешь, что делать, чтобы не загребли. Выкладывай.

- Хочу тебе сказать, что у меня транспортная фирма.

- Я даже знаю, что твоя фирма процветает, - сказал я. - И готов объяснить почему: никто не умеет при уплате налогов жульничать так, как ты. Если верить тому, что ты пишешь в декларациях, фирма твоя терпит сплошные убытки.

- Так оно и есть.

- Потому что ты играешь.

- Какая разница, почему.

Мне было холодно, и чай ничуточки не помог. Я смотрел на стоящую перед ним бутылку «Стока».

- Не валяй дурака, Исаак, - сказал я. - Дай глотнуть. Если тебе и впрямь от меня сегодня ночью что-то понадобится, наверняка это будет уголовщина.

Он протянул бутылку; я налил себе стакан и выпил, а потом выпил еще полстакана, и только тогда мне полегчало. Я отдал ему бутылку.

- Ты сегодня что-нибудь ел? - спросил он.

- Нет.

- Поешь по дороге.

- Куда я еду?

- Куда надо.

- С тобой?

- Один. С малым, который будет ехать за тобой следом.

Я рассмеялся.

- Но не доедет, правда?

- Доедет, - сказал он. - В ад, если в него верит. Хотя это лишнее. Достаточно, чтобы угодил в больницу. - Он замолчал и через минуту добавил: - Этого, впрочем, нельзя угадать наперед. Если б можно было заранее знать, чем все кончится, то и полиция вела бы себя куда умнее. Возможно, вообще бы ни с кем ничего не случалось.

- Но тогда бы мне сегодня ночью нечего было делать, правильно?

- Что ж, стоял бы до утра под дождем.