Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава (СИ)

— Сказала женщина, которая накинулась на меня с поцелуями! Да еще и сидит на мне верхом! Бессовестная! — в его глазах плясали смешинки.

— А ты, конечно же, и рад! Руки от меня убери!

— Не имею привычки отказывать шикарной женщине, — с коварной улыбкой объявили мне и напоследок чувственно сжали грудь, уворовывая стон. Не считается! Я просто под впечатлением от наваждения, еще не остыла. И, да, все еще верхом на… покусайте меня тролли!

— Конечно, ты осеменяешь все, что движется! — попробовала слезть, но без рук, прикрывающих наготу сверху, это не так-то просто. Пальцы Рейнхарта впились в мои бедра и затвердели. И кое-что затвердело тоже, хотя казалось, что больше уже некуда. Я предусмотрительно перестала ерзать.

— Не все, что движется — женщина. Не все, что женщина — подлежит осеменению, — мрачно заявили мне, медленно поглаживая мои бедра.

— Очень романтично! — фыркнула и дернулась, но чересчур резко, в результате улетела с кровати и распласталась на полу. — Ты прямо мечта, а не мужчина! — проворчала, сгребая себя в кучку.

— Есть такое, — самодовольно заявил этот… этот…

Ой, все!

— Не смей больше пользоваться моим состоянием! — взвизгнула, лихорадочно дергая на себя одеяло, придавленное драконьим телом. Хоть бы помог! Хоть бы из вежливости! Да о чем это я вообще?

— Хорошо, обещаю впредь отбиваться от тебя подушкой, — заверил он со всей серьезностью, посматривая на меня с кровати.

— Мог просто разбудить.

— Мог. И сначала даже хотел. Я, если честно, всего этого не планировал.

Вот, гад. Желал-таки воспользоваться положением, раз подфартило! Ну, мурло проклятое!

Подожди, как он там сказал? Шикарная женщина? Смерила его придирчивым взглядом: хор-рош. В глазах еще горит огонь желания, волосы взъерошены от моих прикосновений, про скульптурную грудь вообще молчу…

— Мог бы помочь даме подняться! — фыркнула, сжимаясь в комочек, чтобы прикрыть себя.

— Мог, но не рискнул здоровьем. Дама слишком эмансипирована и горделива, чтобы принять помощь такого ничтожного дракона как я.

Мне протянули руку дружбы или, вернее сказать, одеяло дружбы.

— Что есть, то есть, — бросила, закутываясь в пушистый кокон, и устраиваясь на своей стороне кровати. — Объяснишь, что это вообще было? Я словно пьяная, ничего не помню, ничего не понимаю! Как я здесь оказалась, и где Кейлар?

Взгляд Рейнхарта стал злым.

— А ты бы с радостью ему отдалась, — не то металл проскрежетал, не то он что-то произнес.

— Да по какому праву тебя это вообще волнует? Я могу отдаться хоть всей Гардии…

Рейнхарт накрыл мои губы пальцами и закрыл глаза, а в меня ударила волна ментального бешенства, заточенного в сильном мужском теле. Его волнение выдавали только трепещущие крылья носа и поджатые губы. А Гардиан, вот ведь удивительно, вообще едва ли не скулил подбитым щенком и только обиженно пускал дым из ноздрей. Что это с ним сегодня?

— Пожалуйста, остановись, — прошептал мужчина, явно мысленно считая до ста… тысяч. — Помолчи сейчас.

Хотела промычать в ответ что-нибудь едкое, но… что за перемены такие? Подозрительно.

— Значит, ты ничего не помнишь? — осторожно переспросил он, открывая глаза. Его зрачок то вытягивался в драконью щель, то снова округлялся, будто человеческое и звериное начало никак не могли примириться.

И что, не будем выяснять отношения, заявлять на меня права и все такое? Ведь, если честно, вышло совсем некрасиво. Окажись на месте Рейна Кейлар, я бы не остановилась. Голова как в тумане, но, по-моему, я все же мыслю здраво.

— Нет, — произнесла, когда Рейнхарт, очертив пальцами контур моих губ, позволил ответить. Эта мимолетная ласка болезненно сжала сердце, словно между нами пролегла какая-то пропасть, но я пока об этом не знаю.

— Это обнадеживает…

Отогнала наваждение. Еще не хватало проникнуться чувствами к этому подлецу.

— То есть, ты вчера грандиозно накосячил и теперь радуешься, что у меня провалы в памяти? — вспомнила его подозрительный вопрос и прошипела. — Ну, точно! Признавайся, как еще ты меня обидел?

Память отказывалась сотрудничать, выдавая лишь отголоски неприятных эмоций. В моей голове стоял ментальный блок, и разбираться с таким следует на ясную голову, а не затуманенную мыслями о неслучившемся непотребстве. Почему я вообще думаю об этом? Почему чувствую разочарование? Почему тело реагирует на Рейна, я же не чувствую к нему ничего, кроме ненависти?

Рейнхарт в привычной ему манере предпочел уклониться от ответа.

— Ты — моя атолин, — он поднял руку, демонстрируя свой браслет. — У меня нет желания пересказывать наши традиции — библиотека в твоем распоряжении. Из важного: задача парных артефактов не только распределить силы между супругами, но и обеспечить их потомством.

— Э-э… что, прости?

Поправив подушку, мужчина повернулся ко мне шикарной спиной и затих.

— Эй! Оставишь девушку неудовлетворенной?

На мое заявление изволили откликнуться, но вид у Рейнхарта был, мягко говоря, изумленный.

— Кажется, включить в нашу клятву пункт о телесной неприкосновенности было твоей идеей. Как по мне, секс сделал бы тебя сговорчивей. Тебе его явно не хватает.