Обратимость

- Она отдыхает.

- И ты ушла без спроса.

- А вы что – мои родители?

Спор слабенький. Ни у меня, ни у Рувера нет особого желания кричать, ворчать и препираться. Мы просто кидаем заученные, примитивные фразы и смотрим друг на друга, устало горбя спину. Наверняка, со стороны наш диалог выглядит довольно-таки жалко.

- Это я попросила, - неожиданно вмешивает Никка и делает маленький шаг вперед. Она выше меня ростом, и поэтому достает Руверу почти до носа. – Дома душно. Мне необходим был свежий воздух.

- Еще одна бедная жертва, - парень вздыхает. – И вот нужен тебе будет твой свежий воздух, если тебя вновь поймают? Вы или не соображаете, или осознанно напрашиваетесь на неприятности.

- Рувер, - впервые мне не хочется кричать. Наши взгляды находят друг друга. – Все хорошо. Я смогу за себя постоять, ты же знаешь.

- Знаю. Но чего тебе это будет стоить? – парень достает сигарету. – Вошла во вкус? Ведь убивать так просто.

- Не надо.

- Убивать? – Вероника удивленно вскидывает брови. Она неуверенно скрещивает на груди руки и передергивает плечами. – Он сказал, ты кого-то убила?

У меня нет сил, чтобы злиться на Рувера. Однако кулаки так и воспламеняются от гнева. Пронзаю сначала ядовитым взглядом парня, а затем обращаюсь к подруге:

- Если не я – то меня. Отказалась бы ты перерезать горло тем, кто пытал тебя пять месяцев?

- Но это на тебя не похоже.

- А как на меня похоже?

- Не знаю. – Карие глаза Никки становятся огромными, и она громко вздыхает. – Ты веселая, открытая, храбрая. Но никак не хладнокровная.

- Убивать можно и с истериками после. – Довольно подмечает Рувер. – Так ведь?

- Да в чем твоя проблема? Господи, просто закрой рот!

- Уу, хвостик. Ты чего?

- Я тебе не хвостик, и вообще – исчезни. Читай свои книжки, порть жизнь кому-нибудь другому. Я устала от твоих шуток, от твоих попыток меня задеть. Если ты делаешь это, чтобы отдалиться от меня как можно дальше – у тебя отлично получается.

- Зачем мне от тебя отдаляться?

- Ха. Откуда мне знать? Может, ты боишься?

- Чего боюсь?

Прикусываю губу. Так и тянет заорать во все горло. Хочется сказать: меня боишься, чувств боишься, всего боишься, чего не можешь контролировать. Но я беру себя в руки. Осматриваюсь, поджимаю губы и вдруг понимаю, что вновь нарушаю свои же правила. Надо прекратить: прекратить эти ссоры, эти разговоры, эти попытки добиться того, что невозможно. Мне нечего взять с Рувера и не стоит тратить на него время.

Вновь смотрю на парня.

- Ничего. Ты ничего не боишься. – Сжимаю в кулаки руки и мысленно отсчитываю до десяти. Сейчас станет легче. Раз, два, три. Четыре. Пять, шесть, семь. Восемь. Девять. Девять с половиной. - Мы вернемся минут через тридцать. – Десять.

- А кто сказал, что я позволю вам куда-то пойти?

Раз, два, три, четыре.

- Расслабься, - парень выдыхает дым от сигарет мне прямо в лицо. – Придется прогуляться с вами.

Дальше считать не вижу смысла, потому что понимаю: сердцебиение в порядок не привести. Устало протираю пальцами лицо и спрашиваю:

- Зачем?

- За хлебом.

Отличная шутка.

Парень кивает Никке, и та вдруг смиренно хватает меня под локоть. Может, он еще и управлять разумом умеет? С чего вдруг подруга так быстро согласилась сделать то, что он требует? С какой стати мы должны слушаться высокого, красивого антагониста моей истории, которого меня так и тянет поцеловать? Расширяю глаза и чувствую в груди огромные, взрывающиеся шары. Нет, конечно, нет! Тянет ударить его. Ударить!

Мы идем вдоль улицы, молчим, а я отчетливо ощущаю на себе взгляд Рувера, которым он прожигает мне спину, и еле сдерживаюсь от того, чтобы не обернуться.

Не ясно, по каким именно причинам чувства вдруг начинают жить отдельно от головы. Что ими движет? Кто управляет? Я не хочу смотреть назад, не хочу видеть того, кто отталкивает меня, пугает и сбивает с толку. Но шея так и дергается вправо. Меня будто тянут невидимые нити. И эта борьба разума и ощущений безумно изматывает. Я забываю подумать о безопасности, забываю подумать о проблемах, целях, задачах. Иными словами, я думаю ни о том, о чем нужно, и сейчас вдруг прекрасно понимаю, почему Рувер считает наши отношения неправильными, опасными. Смогу ли я спасти папу, Сашу или Риту, если буду стоять перед выбором: они или он. Рувер или семья. Мой настоящий отец предпочел любовь. Он предал всех, но к чему пришел? Чего добился? И нет, я бы не пожелала увидеть его в роли хладнокровного охотника за головами. Но с другой стороны, будь он не влюблен в Амелию, он бы остался жив. Так стоила ли банальная привязанность стольких жертв?

Чувствую запах бенгальских огней. Приподнимаю голову и вдруг вижу перед собой украшенную тыквами улицу. Словно из-под земли появляются люди, появляется свет, шум, и я растерянно спрашиваю:

- Что происходит?

- Хэллоуин, - отрезает Рувер. Он равняется с нами. Курит сигарету, тяжело дышит. – Не думал, что люди еще его празднуют.