Обратите внимание на волнение озера в полдень

К вечеру пробовали пугнуть зверюгу мотором, заведя его под скалой, куда можно спуститься без риска быть проглоченным. Но когда мотор проработал некоторое время и в открытые воды озера был брошен кусок доски, смазанной салом, он мгновенно исчез под водой.

До ночи ничего не изменилось. Мы уныло сидели на скалах над бурным озером, слушая плеск волн, вой ветра и глядя как над нами быстро и беспорядочно шли облака. А в сумерки, когда, собрав кое-какой плавник, мы разожгли костер, в воздухе появились снежинки.

- Дело дрянь, мы так не долго выдержим, - сказал Дима, - замерзнем к черту.

- Наоборот, - возразил Николай Николаевич, - чем холоднее, тем лучше. Не забывайте, он не теплокровный. Будет холодная вода - он окоченеет, не сможет гоняться за нами.

- А до этого еще сколько ждать?

Утром мы не торопились вылезать из спальных мешков. На завтрак мы все получили по кружке чая, по сухарю и по куску сахара. Нет, вру, чаю давали больше, кто сколько хочет, - дрова были. Но к сахару и к сухарю прибавки не было.

Погода стояла по-прежнему пасмурная, временами лил дождь. Солнце за целый день не показывалось.

Димка опять швырнул в озеро кусок дерева, немного намазанный салом. Он исчез, правда, не так быстро, как вчера. Это можно было объяснить разными причинами - и большей неповоротливостью зверя и тем, что салом-то мазали маловато.

Продрогшие и голодные, мы почти все время молчали. Только Димка бродил и отыскивал крупные камни, которые можно было спихнуть в то место, где выставлялись ноздри.

- Ну, девочки, и рожа!

А Радиола Кузьминична неожиданно, когда Димка готовился спустить очередной камень, тихо попросила:

- Ну, Дима! Ну довольно его злить, довольно! Вечером нам дали еще по сухарю и по кружке баланды.

Когда стемнело, я услышал спорящие голоса и выскочил из мешка вовремя. Оказывается, Николай Николаевич собрался пойти посмотреть на ящера.

- Я его открыл, - говорил он, - должен же я его описать!

- Не сходите с ума, - сказал я ему, - как только подойдете к воде, он сожрет вас. Уверен, что он и в темноте видит прекрасно.

Погода была по-прежнему холодной, небо серое и время от времени то снег, то дождь. Димка залез в спальный мешок и злил всех, заказывая обед в московском "Метрополе".

- Метрдотель, - диким голосом орал он, перекрикивая шум ветра и волн, - так я повторяю, подайте мне рюмку водки и порцию красной икры. Так! Потом салат, ну можно "столичный". Затем суп. Ну что, бульон возьмем? А, Николай, бульон? Нет, давай что-нибудь поплотнее, ну, например, солянку. Или слишком жирно? Коля, солянку брать будешь? Не хочешь? Ну как знаешь! Я тоже не беру. Возьмем щи. Затем, скажем, осетринки паровой, что ли. Ну и "цинандали". Так. Затем, ну вы, лопухи, я знаю, конечно, возьмете свиную отбивную. Ну и вкус у вас, я возьму что-нибудь потоньше, неплохо рябчика в сметане и с моченой брусничкой! А? И рюмку красного вина. Согласен, Воронов? Нет, без смеха, что ты берешь? А?

- По правде бы я сейчас заказал в "Метрополе" буханку хлеба и яичницу из двадцати пяти яиц.

- Ну, нет, - отвечал Димка. - Я думаю лучше... И в этот момент я почувствовал, что еще минута и я...

- Замолчишь ты, скотина! - неожиданно для самого себя закричал я, поднимая ледоруб, - или я тебя тресну!

Ночью было трудно согреться. Утром опять было зверски холодно, на камнях по берегу лежал тонкий слой снега. Но вода в озере не так быстро остывала.

Среди дня, когда ненадолго проглянуло солнце, мы достаточно хорошо рассмотрели рейманозавра, вернее его голову, когда она подходила к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Это была гигантская змеиная голова, около метра длиной, с бесцветными, ничего не выражающими глазами, вокруг которых были неширокие золотистые очки; темя было белое. В тот момент, когда ноздри этой головы появились над поверхностью воды для очередного дыхания, Димка не выдержал и ударил дуплетом из одного и из другого ствола по глазам. Мгновенно из воды выскочила огромная окровавленная голова, клочья мяса были видны на месте обоих глаз. Гигантский гребенчатый хвост раз и два взбил пену и вот мощное, восьмиметровое туловище, загребая тупыми ластами, выскочило из воды на скалы к нам. Метров на десять оно вылезло, сорвалось в воду, опять вылетело, загребая камни и скалы, и опять сорвалось в воду.

Минуты три еще вода кипела, и то там, то здесь появлялись красные пятна. А потом все стихло.

- Неужели... неужели... он слеп... и значит... -говорил Воронов.

- Мы свободны, он безвреден, он нас не видит, - радостно закричала Радиола Кузьминична, начиная спускаться к воде, на что мы не решались все эти дни.

- Подождите, Радиола Кузьминична, не подходите к воде.. А вдруг...

- Ничего! Ничего! - радостно отвечал наш профессор, продолжая спускаться к воде. - Я все же хочу посмотреть на этого зверя.,

В это мгновение водяной смерч взлетел у самого берега, отвратительная голова с кровавыми ямами вместо глаз взметнулась над водой у самого берега, наклонилась на бок, распахнулась пастью и с поразительной точностью для незрячего устремилась в сторону нашей Радиолы Кузьминичны.