Обратная перспектива

Вот примерно в таком духе он мне писал. Кстати, тут у меня мелькнула любопытная мысль, обдумывание которой я перенес на потом. А Старковскому я вежливо отвечал, что в его построениях, к сожалению, слишком много очевидных натяжек. Оба сына Льва Троцкого, а также первая его жена и его сестра погибли уже тогда, когда он потерпел поражение. Это были не «личные жертвы», принесенные «темному божеству», а месть Сталина, руководствовавшегося, вероятно, традицией племенной войны: уничтожить не только врага, но и всех его кровных родственников, чтобы никто не мог отомстить. Кстати, так же он поступал и с другими своими политическими противниками. Фамилия Джугашвили, скорее всего, осетинского происхождения («дзуг» – «стадо, отара» овец), которой была придана грузинская форма, графема «дз» произносится здесь как «дж». Что же касается «генетической предрасположенности», на которую вы ссылаетесь, то хотя я в популяционной генетике ни в зуб ногой, но, разумеется, можно предположить, что в этнически изолированных сообществах, каковым были евреи в течение многих веков, происходит отбор мелких физиологических доминант – ну, например, как у индийцев, по крайней мере у большинства, нет в организме фермента, расщепляющего молоко, отсюда – культ священных коров, однако мне кажется, это все писано вилами по воде. Вообще кого можно считать евреем? Ортодоксальная традиция полагает, что лишь того, кто еврей этнически, а также исповедует иудаизм. Новая традиция относит к евреям всякого, у кого евреем является хотя бы один из предков, а насчет наличия веры скромно молчит. Новейшая традиция опирается преимущественно на самоосознание: если человек считает, что он еврей, – значит еврей. Мне представляется, что здесь важна не только генетика, но и культура, которая еще в древности образует некий специфический конформат и затем воспроизводит его из поколения в поколение. Это создает определенную конфигурацию психики – как национальной, так и психики отдельного человека.

Вот так примерно я Старковскому отвечал. Кроме того я напомнил ему о жертвоприношении Авраама (странно, что сам он этот элементарный пример не привел) – первый исторически задокументированный факт, когда человек сумел обратить на себя внимание бога; послал ему множество своих материалов о церковной политике большевиков в начальные годы советской власти – о «Шуйском деле», после которого начались репрессии против служителей церкви, о событиях вокруг Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге, где наломала дров госпожа Коллонтай, о кампании по вскрытию святых мощей, об изъятии церковных ценностей, о движении «обновленцев», о «церковном возрождении» в 1943 году. А в качестве демонстрации своей непредвзятости, свидетельствующей о том, что я готов принять любой культурософский концепт, лишь бы он был достаточно обоснован, перегнал ему курьезный факт, который случайно обнаружил в воспоминаниях Бьеркелунда: летом 1918 года в Петрограде, в районе, называемом «На Песках» (ныне это район Советских, бывших Рождественских, улиц) якобы родился ребенок с копытцами вместо ступней, весь волосатый, в козлиной шерсти и – заметьте! – с лицом товарища Троцкого. Пусть добавит к своим «косвенным доказательствам».

Одновременно я прорабатывал громадный литературный обзор, который подготовила для меня Ирэна. Касался он истории дьявола и, надо признать, сделан был очень качественно – со множеством точных ссылок, цитат, с синопсисами монографий, с конспектным изложением наиболее интересных идей. Полуфабрикат, разумеется, но – весьма продвинутый полуфабрикат, требующий в дальнейшем лишь легкой интеллектуальной обжарки. Из такого полуфабриката вполне можно было извлечь две-три серьезных статьи. Я только вздыхал. Мне бы такого помощника лет двадцать назад, был бы я уже и членкор, и чего-нибудь лауреат, и список публикаций у меня был бы длиной с километр. Забот бы не знал.