Обратная перспектива

– Знаете, что я вам скажу. У меня ведь было время подумать над всей этой историей. И складывается странное ощущение – будто бы на меня неизвестно кем была возложена некая миссия. Будто бы я храню какую-то чрезвычайно важную тайну и должен передать эту тайну – опять-таки неизвестно кому. Знать бы, правда, в чем она заключается. Но я жив до сих пор именно потому, что предназначение должно быть исполнено. Мне ведь уже семьдесят шесть лет…

Он поднимает лицо и смотрит на кота, покоящегося на шкафу. И кот тоже открывает глаза и устремляет неподвижный взгляд вниз.

Они точно ведут между собой неслышимый диалог.

– И еще мне кажется иногда, – не оборачиваясь, говорит учитель, – что это воплощение их черных душ: Ленина, Троцкого, Сталина, Дзержинского, Зиновьева и других… Они вовсе не умирают, они просто переходят в тварное инобытие. Они вне времени. Их не принимает ни рай, ни ад… Они вечны. Они будут с нами всегда…

Вот такая у нас состоялась беседа. Нельзя сказать, чтобы она сильно продвинула меня в поиске, который я только еще начинал.

Хотя об одном обстоятельстве следует упомянуть.

Когда я шел обратно, на станцию, то всю дорогу меня сопровождал черный кот.

Не знаю, правда, Сеф или кто-то другой.

Оглядываясь, я видел его метрах в трех за спиной: хвост – трубой, зеленовато-янтарные фары перечеркнуты поперечинами зрачков.

К счастью, в электричку он не полез.

Отплыл вместе с платформой – видимо, исполнив свой долг.

Можно было бы и забыть.

И тем не менее почти до самого города я чувствовал на себе его внимательный, как бы изучающий взгляд.

3. Ход

Существует мнение, которое разделяет и часть серьезных исследователей, что Великая Октябрьская социалистическая революция (как ее совсем недавно именовали) была осуществлена не столько В. И. Лениным, сколько Л. Д. Троцким, который и был главным движителем ее. Мотивируется это мнение тем, что в период, непосредственно предшествующий Октябрьскому перевороту (как это событие именуют сейчас), Ленин находился в подполье и ничем руководить оттуда не мог. Он даже в Смольном, в штабе революции, появился лишь поздно вечером 24 октября, когда машина восстания уже была запущена на полный ход. В то же время Троцкий, являясь председателем Петросовета, организации, которая представляла в городе реальную власть, мечется по взбудораженному Петрограду как ураган: по три раза в день выступает на грандиозных митингах, бросает в толпу пламенные призывы, проводит бесчисленные совещания, подталкивает нерешительных, вдохновляет колеблющихся. Его боготворят матросы Кронштадта, которые станут ударной силой большевиков, ему как зачарованная внимает левая интеллигенция, почувствовавшая смену эпох, ему верят солдатские комитеты, казалось бы не верящие уже никому. Не существует таких препятствий, которых он не мог бы преодолеть. Нет в мире силы, способной сдержать эту бушующую стихию. Когда гарнизон Петропавловской крепости высказывается за Временное правительство, Троцкий в сопровождении лишь единственного охранника без колебаний едет туда и буквально за час убеждает безумную, расхристанную толпу поддержать советскую власть.

Он – олицетворение революции, он ее вождь, трибун, блистающая звезда. Одной неистовой волей своей он подталкивает на циферблате истории стрелки часов. Луначарский позже напишет, что товарищ Троцкий в те дни, несомненно, затмевал товарища Ленина, а Моисей Урицкий, тогдашний председатель Петроградской ЧК, по воспоминаниям современников, говорил: «Вот пришла великая революция, и чувствуется, что как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого». Даже Сталин в первую годовщину советской власти писал, что «вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого». Эти строки были вычеркнуты потом из всех переизданий сталинских сочинений.