Обратная сила. Том 3. 1983–1997

Дело частного обвинения, так записано в законе. Без добровольного желания потерпевшего возбудить уголовное преследование нельзя. И по просьбе потерпевшего уже возбужденное дело все равно подлежит прекращению.

Когда-то в школьные годы родители водили Бориса на спектакль «Валентин и Валентина», где один из персонажей произносит что-то вроде: «Растишь дочь, воспитываешь, а она потом приходит и заявляет: «Мама, он вор и убийца, но я его люблю». Фраза эта накрепко засела в памяти и всегда вызывала у Бори Орлова смех. И вот теперь он слышал почти то же самое: Вадим Петренко — садист и психопат, но я его люблю. Только в этот раз почему-то Борису совсем не смешно.

Следователю Орлову тогда так и не удалось уговорить Юлию написать заявление. На все его доводы она отвечала только одно:

— Вы не понимаете. Я очень люблю Вадика. Вы не понимаете…

И Борису пришлось признаться самому себе, что он действительно не понимает. Выходит, есть вещи, не подвластные уразумению, даже если у тебя высшее образование и какой-никакой опыт работы в следствии. Разумеется, это не означало, что старший лейтенант Борис Орлов не считал себя взрослым и самостоятельным. Но мысль о том, что он может чего-то не понимать в человеческих отношениях и вообще в людях, он принял искренне и безоговорочно.

* * *

Субботнее утро началось, как почти всегда в выходные дни за последний месяц, неспешными разговорами о предстоящей свадьбе. Борис и Таня долго валялись в постели и ленивыми сонными голосами снова и снова обсуждали список гостей, распорядок торжественного дня, и успеет ли портниха дошить платье, и не подведет ли парикмахер, и нужно ли устраивать «второй день» дома или достаточно только свадебного ужина в ресторане…

— Кстати, о свадьбе, — оживился Борис. — Мы же все равно поженимся через десять дней.

Таня непонимающе уставилась на него.

— Ну да, мы поженимся. Я только не поняла, что означает это твое «все равно».

— Оно означает, что раз мы все равно поженимся, то, может, хватит уже предохраняться?

— Нет, — твердо ответила девушка, — не хватит. Мало ли что случится…

— Что, например? Пол провалится? Или небо рухнет? — насмешливо осведомился Борис. — Что вообще может случиться за десять дней?

— Ты можешь влюбиться и бросить меня, — ответила Татьяна. — Я могу влюбиться и бросить тебя. Я могу попасть под машину. Да мало ли…

Борис от души расхохотался.

— Вот так вот взять и влюбиться невесть в кого? За четыре года не влюбился, а накануне свадьбы бес попутал? Танька, не смеши меня!

— Боречка, твои родители тридцать лет прожили душа в душу, а потом — раз! — и все прахом пошло. Александр Иванович влюбился в Аллу, а Людмила Анатольевна — в режиссера. Не забывай: жизнь полна неожиданностей.

На это Борису возразить было нечего, и он плавно перевел разговор на другую тему, близкую по смыслу, но все-таки другую.

— Интересно, на кого будет похож наш ребенок, — мечтательно проговорил он.

— Зависит от того, мальчик или девочка. По закону подлости мальчики бывают похожи на более красивого из родителей, а девочки — на менее красивого, — улыбнулась Таня, потягиваясь.

— А если он будет похож не на нас с тобой, а на кого-то из бабушек-дедушек?

— Тогда можно ни о чем не беспокоиться. Мамы у нас с тобой красавицы, отцы тоже вполне себе ничего. Хотя генетика такая штука… — она задумчиво вздохнула, — там ничего предсказать нельзя, могут вылезти признаки внешности какого-нибудь далекого предка. В обозримом прошлом у меня в родне только русские и евреи, а у тебя? Мне кажется, у Александра Ивановича есть кавказская кровь.

— С чего ты взяла? — удивился Борис.

— Ну, у него внешность не совсем славянская… Представляешь, рожу тебе девочку с внешностью грузинки или армянки!

— Да брось ты! Хотя ты права, конечно, папу довольно часто принимали за еврея, но — нет, там дворянские корни, я тебе рассказывал. Другое дело, что чисто русской крови в дворянах было мало, они же все время роднились то с немцами, то с голландцами, то с поляками, то с французами. Там вообще гремучая смесь получалась. Кавказский вариант я, конечно, тоже не исключаю, про грузинских князей мы все наслышаны. Но папа никогда не рассказывал о том, что в их роду были такие фигуры. Хотя… — Борис махнул рукой, — папе, по-моему, это вообще все мало интересно. Он не любит вспоминать о том, что его мама, то есть моя бабушка, урожденная графиня Раевская.

— Почему не любит вспоминать? Разве в этом есть что-то постыдное?