Обратная сила. Том 3. 1983–1997

— Я вас помню, — медленно и осторожно ответила она. — Вы что-то хотели?

Трамвай подошел к остановке, Вера с раздражением уставилась на желто-красный сдвоенный вагон: точно не успеет, придется теперь ждать следующего.

— А мы вас тут третий день караулим, — принялась объяснять Мария Станиславовна, — сначала здесь стояли, потом обошли здание вокруг и поняли, что еще второй вход есть, так расстроились, думали — упустили вас, теперь уж не найдем…

— Что вы хотели? — сердито повторила Вера.

Но Завгородняя сочла нужным еще и поведать, как удалось найти бывшего следователя Потапову, и она пустилась в подробный рассказ о том, как просила киевского следователя позвонить в Москву и выяснить, где Вера Леонидовна, и как никто не хотел давать информацию, и как они все-таки настояли…

Вера начала злиться. Ее приводила в бешенство словоохотливость женщины, а молчание ее мужа вызывало неприятное чувство — словно ожидание неизбежного болезненного удара.

— Извините, у меня очень мало времени. Зачем вы меня искали?

— Мы… Мы хотели сказать вам «спасибо». Поблагодарить… Если бы не вы, Слава еще сидел бы сейчас… И все знали бы, что он вор и взяточник. А так…

— А так — что? Не посадили?

Вере даже в голову не приходило после возвращения из той командировки поинтересоваться ходом уголовного дела. Ее отстранили — и ладно. Ей приказали освободить должность и найти другую работу — и пусть. Если она не нужна своей профессии, то и профессия с этого момента ей не нужна, и знать она ничего больше не хочет ни об уголовных делах, ни о самом Завгороднем, упоминание о котором не вызывало у нее ничего, кроме боли и отвращения.

— Меня судили за халатность, — произнес Завгородний, — дали два года исправработ, направили на «химию», я завод строил в Киевской области, Мария приезжала часто, дети тоже… То дело громкое получилось, всем дали по заслугам, и мне тоже. Я ведь как начальник цеха проявил халатность, это правда, я же видел, что что-то происходит, но молчал. Да вы и сами все это знаете, вы же говорили мне об этом, когда в следственный изолятор ко мне приходили. Но в хищениях я не участвовал и взятки никому не давал. Спасибо вам, что вы меня отговорили брать вину на себя. Теперь меня вором никто назвать не может, детям в глаза смотреть не стыдно. Халатность — это ж дело такое… Не воровство все-таки, и срок маленький. Да и судимость уже погашена. Конечно, после «химии» меня на хорошую должность никто брать не хотел, да это и понятно. Но теперь все в порядке, с погашенной судимостью-то оно легче.

«Детям в глаза смотреть не стыдно, — машинально повторила про себя Вера. — А мне? Мне в глаза тебе смотреть не стыдно, мальчик Славик из славного города Прилуки? Быть вором стыдно? А маменьке твоей стыдно не было, ни на одну минуту не было».

Раздражение и неприязнь быстро нарастали и превращались в кипящую ярость. Ей хотелось ударить этого человека. А еще лучше — убить. Она чувствовала, что надо что-нибудь сказать, как-то поддержать разговор, чтобы вместе со словами выпустить из себя хотя бы малую толику этой бурлящей ярости, которая, казалось, сейчас просто разорвет ее изнутри.

— Я так понимаю, что обещанную квартиру вам так и не дали?

— Конечно, нет, — с готовностью кивнула Мария Станиславовна, — ну, вы нас предупреждали, что так и будет. Да и за что ее давать, если Слава отказался от показаний? Спасибо, что хуже не сделали. Пытались, конечно. У них же, у тех, кого посадили, связи огромные, вот они и хотели с нашей семьей поквитаться за то, что мы доверия не оправдали. Сын в институт не поступил, хотя сдал все экзамены хорошо и проходной балл набрал, его в армию призвали, а после армии какой институт? Все школьные знания уже забыты, надо заново готовиться. Служить его отправили очень далеко, в глухомань какую-то, в Сибирь, но зато оттуда он с невестой вернулся. Уж такая хорошая девочка, уж такая умница, и характер замечательный! Мы со Славой на нее нарадоваться не можем! Вот же Бог послал нам счастье! Уже и внучечка у нас, в вашу честь назвали, Верочкой. Если б не вы, не пошел бы сын в армию, и не было бы у нас такой снохи и такой внучечки.

«Не надо никого называть в мою честь!!! Я не хочу, чтобы мое имя произносилось в вашей семье! И особенно — вашим мужем!»

Вера Леонидовна с трудом удержалась, чтобы не закричать. Огромным усилием взяв себя в руки, спросила:

— У вас ведь еще дочь была, кажется?

Она то и дело посматривала вправо, в ту сторону, откуда должен прийти трамвай, твердо решив для себя, что как только он появится — она тут же извинится и побежит на остановку.

— Да, — снова вступил Завгородний, — она у нас бальными танцами занимается, вот вышла в финал всесоюзного чемпионата, в Москву послали на соревнования, ну и мы с ней поехали, все-таки ответственный момент, надо поддержать девочку, отпуск взяли оба…

— И подумали, что надо бы вас найти и поблагодарить за всю нашу сегодняшнюю жизнь, за все, что вы для нас сделали, — подхватила его супруга. — Мы же понимаем, во что вам это встало…