Обратная сторона Европы (СИ)

Сначала Грэм стал её лучшим другом.

Любая другая могла сказать про него: тупой верзила.

Любой такой Окин могла врезать за такие слова.

Она восхищалась не его физической силой, хотя в первую очередь его мощь привлекала внимание, притягивала и завораживала.

В нём было что-то настоящее. Он был как большой ребёнок, который однажды поверил в чистоту этого мира и не за что не хотел расставаться с этой верой. А ведь мир был грязен, отвратителен, и делали его таким люди, которые-то как раз и расстались с этой верой давным-давно.

Окин не помнила, когда, наконец, сняла rose-tinted glasses – розовые очки – так давно это было, наверное, ещё в начальной школе. Такие, как Грэм Питерс попадались не часто, но всегда пробуждали воспоминание о чистом, добром, справедливом мире, о сферическом мире в вакууме – образ, который сложился в детстве. В такие минуты она осознавала, что пока остаётся хотя бы один такой – настоящий – человек, не всё потеряно для этого мира.

Да, розовые очки были давно сняты, содраны с кровью, и безжалостно выкинуты на помойку. Что правда, то правда. Но кто сказал, что она смирится с тем, что этот мир можно терпеть только через розовые очки? Кто сказал, что она не будет бороться?

Ей было слегка за двадцать, ему – хорошо за тридцать. Судьба свела их в лунной колонии. Это была не просто тюрьма – Окин и всегда раньше это знала. Во-первых, по своей сути это была каторга. Все заключённые должны были работать на руднике – не важно, находишься ли ты в предварительном заключении, или уже получил срок. Тяжёлая работа для всех, попавших сюда.

Да, Окин и раньше было известно про это гиблое место, средоточие нарушенных прав людей, разрушенных судеб, язву на теле человеческой совести, но только она никогда не думала, что лунный рудник станет частью её жизни. Ей пришлось испытать твёрдость лунных пород на собственной шкуре.

Во-вторых, сюда привозили особо опасных. Не воров, которые сели только потому, что не поделились с вышестоящими чиновниками, не убийц, не маньяков, не устроителей пирамид, обворовавших сотни и тысячи простых людей. Нет. Такие персонажи были своими для системы, по крайней мере, не нарушали её основ. Система их берегла, лелеяла как любимых детей. По возможности, их деяния наказывались формально: например, ударялся такой любимчик в бега на свой собственный остров в океане, и только спустя несколько лет ему предъявляли обвинение. Но срок давности истёк – говорила система. Или так: украл дитятя миллионы, а то и миллиарды у народа, что делает система? Ласково журит: поделись с другими моими любимыми детками, не будь жадиной-говядиной. Если дитятя послушно делится, то система не только не наказывает вора, а возносит. Если проявляет жадность – сажает под домашний арест в семикомнатной квартире. То есть просто ждёт, когда дитятко одумается и поймёт, что надо делиться. Укравший мало наказывается жестоко, система будто говорит: не достоин ты быть моим дитём, для этого ты слишком туп и неповоротлив. Чтобы стать моей частью, ты должен красть много, обокрасть многих, чтобы было чем делиться. Например, может представлять сугубо специфический интерес такой вопрос: почему система всегда была как-то странно лояльна к убийцам, особенно к тем, кто убил многих, но никогда не прощала фальшивомонетчиков? Потому что убийцы помогают держать народ в страхе, убийцы должны быть в каждой системе, иначе на кого указывать перстом, отвлекая внимание от любимых детей системы? А фальшивомонетчики подрывают основы, мешают обкрадывать людей. Пытаются занять место, которое уже занято самой системой.

Система состоит из людей, люди – её составные части.

Всё это было кристально ясно для Окин ещё в школе.

Система начинает отбирать для себя воспитанников ещё в школе.

Следуешь ли ты общим правилам, подходишь ли по формату, конформно ли твоё поведение? И тому подобные вопросы интересуют систему.

Изгоев видно сразу.

И наказывать их начинают сразу – будущие любимчики системы. Это первое испытание для них. Не дрогнешь ли ты, изгоняя себе не подобного? Не успели ли в детстве бабушки, матери вложить семена добра, которое может прорасти в самый ненужный момент? Достаточно ли ты мёртв?