Обратная сторона Европы (СИ)

13. Робби – раз, Робби – два

То ли от переработки и жуткого холода, то ли ещё от чего-то, но только однажды Роберт Лоуренс, работая в гроте (тогда ещё почти пустынном, если не считать постепенно разрастающейся груды свинцовых панелей, которыми вскоре должны были облицовывать его внутреннюю поверхность, и собранного наполовину обитаемого модуля) как будто услышал в голове чей-то голос, зовущий его по имени. Причем так, как называла его только мать: Робби. Голос звучал как из какой-то пропасти подсознания, ему вторило ещё более призрачное эхо. Лоуренс был слишком здравомыслящим, поэтому списал это на мертвецкую усталость, решил, что ему показалось.

Никогда Лоуренсу не приходилось сожалеть о чём-либо. Просто не о чем было. За несгибаемый нрав его прозвали Вульфом, а своё настоящее имя он давно уже не вспоминал, с тех самых пор как попал в передрягу на Марсе. Сейчас же вдруг ему нестерпимо захотелось произнести вслух своё старое имя. Хорошо, что рядом никого не было.

– Роберт.

Роберт Дж. Лоуренс. Да, мать называла его Робби иногда. Но теперь это уже не имело никакого значения.

Скафандр Вульфа был достаточно тонким и не сковывал движения. Он отлично сохранял тепло, а также был герметичен, непромокаем, изготовлен из негорючих материалов и оснащён современными устройствами, позволяющими астронавту улавливать все звуки, доносящиеся извне – это раз, а также говорить не в радиопередатчик, а в окружающее пространство – это два. Функции этих устройств можно было и отключить. Скафандр был создан специально для работы в гроте, но для того, чтобы проделать путь от корабля до грота и обратно, сверху дополнительно надевалось тяжёлое обмундирование, надёжно защищающее от радиации и низкой температуры. Астронавты называли это обмундирование рыцарскими доспехами. Спустившись вниз, «латы» снимали, а сами оставались в тонком скафандре, более удобном для работы.

Уже третью неделю астронавты выдалбливали лёд и плавили его огнемётами. Это был не совсем обычный лёд в понимании людей. В нём было много примесей, даже песка и камней. Местами он напоминал обычную горную породу. Вся команда «Экспедиции» жила на борту космического корабля. К этому времени было построено «Гало», основу которого составляла отработавшая своё мощная установка для бурения и плавления льда. Пробурена шахта для двух больших, поставлены лифты. Почти закончена работа по обустройству шахты для спуска людей и батискафов к воде. На повестке стояла задача создания большого грота – настолько большого, чтобы он мог свободно вместить в себя обитаемый модуль, который уже начали собирать здесь, и ещё оставалось бы много места. Казалось, на Земле всё было продумано до мелочей и работы должны выполняться без сучка и задоринки. Но фактически оказалось, что мелочи здесь напрочь отсутствуют. То есть они имеют свойство моментально вырастать и становиться неразрешимыми проблемами. Здесь, на Европе, сразу становилось ясно, что слово «труд» происходит от слова «трудный», а не наоборот.

И теперь вот это – голос, который несколько раз повторил «Робби». Кто-то как будто звал его. Померещиться может один раз, ну два от силы, но если голос слышится почти каждый раз, когда он включает бур – это уже психическое расстройство. Рассказывать кому-то? Даже думать смешно.

В последнее время случилось много чего неприятного. Герман Зотов, его лучший товарищ среди всей команды, накануне не вернулся на корабль. Всего было два «Бурана», на одном из которых уехал Герман. Поиском занялся Мэтью Дюбуа, задействовав второй «Буран». Да ещё чудаковатый длинный Аэра вызвался измерить всю округу около «Гало» на своих двоих, хотя все понимали бессмысленность этой затеи.

Бур вдруг пару раз рыкнул, будто напоролся на что-то, и заглох. Этого ещё не хватало. Вульф так устал и замёрз, что ему захотелось всё бросить. Но план есть план. «Самое время поработать руками, может быть, хоть так согреюсь», – подумал он и взялся за инструмент.

Взмах, ещё взмах. Действительно, спустя какое-то время Вульфу стало жарко. Хоть какое-то приятное ощущение за последние несколько дней, подумалось ему. Он продолжал работать, как вдруг под его ударом что-то хрустнуло. Инструмент провалился в зияющую пустоту, и оттуда со свистом начал вырываться воздух. Лоуренс стоял неподвижно, как будто его шарахнули по башке этим самым инструментом, слегка покачиваясь по инерции. Немного придя в себя, он поднял свой инструмент и снова размахнулся. Чёрная выбоина в стене под его ударами постепенно расширилась до прохода, в который мог пройти человек. Воздух вылетал стремительно, чуть ли не сшибая с ног. Астронавт решительно шагнул вперёд. Протиснулся сквозь узкий проход в стене и замер. Он был оглушён, но не своим неожиданным открытием, а голосами, которые вдруг зазвучали в его голове, где-то внутри мозга, минуя ушные перепонки.

Это был большой грот. Внутри сиял свет, неясный, рассеянный, как будто исходящий от стен, сталактитов. Воздух продолжал вырываться с катастрофической скоростью.