Обратная сторона Японии

Для тех, кто забыл, напомню, что Япония – гомогенное государство, практически не знающее внешних этнических вливаний. 98% ее населения – японцы, и это очень важный показатель. Во всяком случае, внешние вливания всегда были настолько небольшими (и продолжают оставаться такими сейчас), что мы можем смело их игнорировать. Китай оставался главным культурным и технологическим донором для Японии на всем протяжении ее истории вплоть до середины XIX века, то есть примерно полторы тысячи лет, но при этом японская культура всегда осмыслялась как самостоятельная и престижная. Даже иероглифы, пришедшие из Китая, в самой Японии китайскими уже не считаются: «Это наше!» Но в данном случае наиболее интересное заключается в том, что в отличие от того же Китая японцы не помещают свою страну в центр схемы мироздания, а осознают себя на ее периферии. С одной стороны, это позволяет довольно успешно, хотя и не всегда, блокировать свойственный любой империи комплекс «супердержавности», а с другой – дистанцировать себя от излишне бурной истории материковой Азии: мол, мы, конечно, на вас слегка похожи, но у нас тут все свое.

С другой стороны, оригинальное (по сравнению с другими островными странами и народами) удаление Японии от континента и по сей день позволяет японцам наблюдать за событиями, происходящими за пределами их цивилизации, с некоторого безопасного расстояния. Г. Ш. Чхартишвили (Борис Акунин) назвал когда-то такое положение вещей «взглядом из аквариума», и это выражение мне кажется вполне уместным для характеристики отношения японцев к внешнему миру, несмотря на его, возможно, недостаточную научность.

Японцы прекрасно понимают и, мне кажется, подсознательно понимали это всегда, что желание участвовать в цивилизационном процессе, проходящем за пределами прозрачных, но надежных стен их «аквариума», может окончиться для них весьма печально. Как известно, история неоднократно подтверждала их правоту, когда смелость и жадность перевешивали ту чашу весов, на которой были разум и опыт. Неудачей закончились два японских военных похода в Корею, а катастрофические последствия экспансии на материк в начале прошлого века едва не привели к исчезновению самой Японии. В то же время японцы не случайно назвали «божественным ветром» – камикадзе – тайфуны, дважды топившие монголо-китайский флот, направлявшийся в XIII веке для завоевания Японии. То самое оригинальное расстояние от островов до материка оказалось достаточным, чтобы уберечь страну Ямато от непрошеных гостей в эпоху раннего Средневековья, а это, в свою очередь, дало импульс для прочного уверования в собственную безопасность и уникальность. Конечно, во времена паровых судов Япония, естественно, уже не могла уклониться от внешнего влияния, но к тому времени основы национальной психологии оказались уже заложены, и, хотя они не перестают меняться и совершенствоваться и сейчас, все же японцы по-прежнему воспринимают мир достаточно отстраненно. Сейчас, в эпоху глобализации, этому способствуют уже другие факторы, но о них чуть позже.

Наконец, есть и еще одно качество, способствующее формированию у японцев чувства именно безопасного любопытства и, как следствие, безопасного заимствования. Мне представляется чрезвычайно важным тот факт, что японцы не воспринимают никакую культуру, никакую религию, никакие цивилизационные достижения системно, и в доказательство этой теории я обращусь к работам уже знакомого нам писателя и чиновника, специального советника Кабинета министров Японии Таити Сакаия.

В своей книге «Что такое Япония?» автор в главе под показательным названием «Виновники цивилизации в Японии» указывает в качестве одного из таковых именно традицию «воспринимать зарубежную культуру выборочно, отбрасывая ненужное». Сопоставляя и анализируя те же самые три фактора, что я привел выше, Т. Сакаия заостряет внимание на том, что страна, отделенная от материка «не такой уж малой водной преградой», оказалась в древности в положении, когда культура (имеется в виду прежде всего буддийская культура) уже пришла – этому способствовали капельные этнические вливания и не принявший массированного характера товарообмен с Китаем и Кореей, а политическая мощь еще не появилась. Долгий конфликт между ними оказался невозможен, и это наложило отпечаток на всю японскую цивилизацию.