Обратная сторона космонавтики

«Да, кубиками. Но их можно и размять. А вот здесь кружочки моркови. – Тим говорит о них с таким восхищением, словно перед ним не нарезанный овощ, а старинные золотые монеты, – кусочки яблок, молоко, две булочки и желе. Да, кормят нас здесь очень вкусно».

Аарон тоже пытается найти какой-нибудь положительный момент: «Выбор неплохой, – что для меня, честно говоря, сомнительно, – но каждый день одно и то же. Нам часто дают рыбу.»

«Боже мой, – снова вступает Тим, – да рыба здесь просто изумительная!»

Тим здесь уже во второй раз. На стене возле его кровати висит табличка: «9290, Добро пожаловать назад!» Надпись сделана яркими красками, которые одолжили в детском онкологическом отделении, которое находится тут же по соседству.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, Тим соскальзывает со своей постели и бежит на кухню спросить, не осталось ли у них немного еды еще и для меня.

Аарон пытается в это время размять немного ноги, вытягивая их то в стороны, то сводя снова вместе. Как и большинство других испытуемых, он согласился на эксперимент из-за денег. Пожалуй, эти палаты – своего рода тюремные камеры для нынешних должников, которые приходят сюда добровольно, ведь здесь можно не только заработать $17 тысяч, но и сэкономить на ежедневных расходах. На протяжении трех месяцев можно не тратить деньги на квартиру, еду, бензин и прочие нужды. Также это хорошая возможность избавиться от плохих привычек. (Правда, не от всех: почтовые службы постоянно доставляют к зданию лаборатории горы коробок с интернет-покупками испытуемых.)

Тим получил экономическое образование, но у него не было денег, чтобы начать собственное дело. Тогда он отправился буддийский монастырь Випассана, чтобы обдумать свое будущее, и еще потому, что там бесплатно кормили. Глубоко покопавшись в себе и съев достаточно риса, он решил стать актером. Следующие четыре года он был действительно «голодным художником», а затем узнал о том, что проходит набор добровольцев для серии исследований при ИОМП. После монастыря Тим присоединился к труппе Нового хэмпширского театра, которая ставила детскую версию «Макбета» (от одной мысли о которой меня тут же бросило в дрожь). Ну, а сейчас он решил принять участие в новой серии исследований и вновь поразмышлять над своей жизнью. Теперь он выбирает между карьерой в полиции Хьюстона, открытием прачечной, академией подготовки офицеров ВМФ, ландшафтным бизнесом или тем, чтобы стать лектором-мотиватором, ведь сейчас он находится, по его собственным словам, на стадии «кризиса четверти жизни».

По утверждению менеджера ИОМП Джо Нейгута, 30 % людей, желающих принять участие в подобных экспериментах, заявляют, что делают это не столько из-за денег, сколько из-за желания приобщиться к космическим исследованиям. Как сказал Леон, «часто я представляю, что прохожу подготовку и скоро стану настоящим астронавтом». И главное, это действительно помогает справляться со всеми неудобствами эксперимента. Зная это, организаторы исследований просят астронавтов раздать участникам экспериментов несколько своих фотографий с написанными на них словами благодарности. Время от времени астронавты заходят в эти палаты и лично вручают им свои фото. Аарона тоже навещал один из них, но его имени он, к сожалению, не запомнил. А Тим получил фотографию Пегги Уитсон с автографом (настоящего БАМФ-астронавта[69], как он говорит о ней).

Тим возвращается из кухни. Еды для меня не осталось, но я успокаиваю его, говоря, что не сильно из-за этого расстроилась.

«Я ничего не пропустил?» – с интересом спрашивает он.

«Ну, я слегка подвинулся влево», – отвечает ему Аарон.

Самым высоким человеком в Центре космических исследований им. Джонсона является Джон Чарльз. Его рост – ровно два метра. Уже в десять лет он знал, что хочет быть астронавтом. Но его скелет, словно догадываясь, что его ждет в космосе, свел на нет мечты мальчика, когда перерос допустимую норму. Тогда Чарльз получил докторскую степень по физиологии и начал работать в НАСА. Сейчас его задача – сделать все возможное, чтобы защитить тела и кости астронавтов от всевозможных негативных последствий пребывания в космосе.

Как-то мы с Чарльзом разговаривали в зале для встреч здания службы по связям с общественностью при Центре космических исследований им. Джонсона. В углу зала тихо сидела «дуэнья», словно наблюдая за тем, чтобы мы с Чарльзом не бросились друг другу в объятья, несмотря на действующие здесь строгие ограничения. Присутствие Чарльза, по всей видимости, взбудоражило служащих офиса. Все знают, что он говорит прямо все, что думает, и занимает довольно значительную должность, чтобы не волноваться о последствиях того, что было сказано.