Обратная сторона луны

Вот и сейчас, Максим легонько сжал ее руку и прошептал:

– Не дуйся.

– Я не дуюсь…

– Почему тогда так напряжена?

– Машина едет очень быстро, – и Оля для пущей наглядности свободной рукой ухватилась за дверцу дорогой иномарки, которая и вправду резво двигалась по ухабистой проселочной дороге.

– Просто мне не терпится увидеть мать, – улыбнулся Макс, – Не волнуйся, у нас отменный водитель.

– Так и есть! – донеслось с переднего сиденья.

– Как скажешь, – и Оля уставилась в окно. По ее подсчетам, до поселка остались считанные километры. А до Нового года – считанные часы.

Отец каждый год приносил елку за пару дней до праздника, говорил, что весь свой аромат деревце раскроет именно в новогоднюю ночь. А те, кто устанавливает елку раньше, лишают себя возможности встречать праздник во всем калейдоскопе его традиционных ароматов: хвоя, мандарины и оливье. И каждый год мама ворчала, что нужно что-то менять, что оливье надоело, мандарины тоже. Но 31 декабря с самого утра резала салат, варила холодец и украшала стол в старых добрых традициях их семейства.

В этом году они с Виктором планировали встречать Новый год в большом семейном кругу. С салатами, мандаринами и холодцом. Еще пару дней назад она упаковывала подарки и планировала поддержать маму в стремлении хоть как-то обновить меню. Сегодняшние утренние звонки домой, не смотря на всю свою радость по случаю воссоединения двух любящих сердец, дались ей тяжело. Но не столько из-за Нового года, сколько из-за бессовестной лжи о сильно больном ребенке, за которым требуется ежедневный уход. Анна Павловна долго причитала и сетовала на современную медицину и несостоятельность чиновников от здравоохранения. А вот Виктор сухо ответил: «Хорошо». Только Ольга знала, что ничего хорошего в его словах не было. Ничегошеньки. Наверняка он просто будет заливать ее отсутствие алкоголем, а их неминуемая встреча превратится в настоящий ад для обоих. Каким бы счастливым не делал ее Макс, Оля была искренне признательна мужу за все, что он для нее делал, и, прежде всего, за безграничное терпение всех ее выкрутасов. Как бы она хотела, чтобы он не понял истинную причину их разрыва, но Виктор слишком умен, даже расчетлив. В ее выдумку с больным ребенком, которого никак нельзя оставить без ее присмотра, он, конечно, не поверил, однако скандалить по телефону не стал. За это ему тоже хотелось сказать «спасибо».

За окном промелькнула старая колокольня, но Макс ее даже не заметил. Он сидел, откинув голову на спинку сидения, и, кажется, даже задремал, не смотря на тряску.

– Приехали, – выдохнула Оля, и Макс сию секунду бодро уставился в окно.

– Я дома… Ты веришь? – он засмеялся. – Я наконец-то дома!

– Куда дальше? – спросил водитель, и Ольга указала на дом. До Настасьиного жилища было рукой подать.

Машина резко свернула в нужном направлении и вскоре остановилась. Уже через секунду Макс оказался на улице и с нетерпением уставился на Олю.

«Как ребенок» – подумала она и улыбнулась своим мыслям.

– Куда идти? – от нетерпения Максим стал переступать с ноги на ногу, чем развеселил Олю еще больше.

– Смотри, – она кивнула в сторону импровизированной детской площадки. Между домов, среди хозпостроек, от которых никак не могли отказаться переселенцы из частных домов, пестрел, запорошенный снегом пятнистый грибок, а рядом возвышалась небольшая горка с аккуратно выдолбленными ступенями. С нее один за одним скатывались два одинаковых мальчишки. И любой прохожий мог заметить, что эти сорванцы гораздо подвижнее и ловчее своих ровесников, снующих неподалеку.

– Вот это скорость! – присвистнул Макс.

– Ты не понял, кто это?

– Да ладно? – Макс принюхался, – Они волколаки?

– Они не просто волколаки, они – твои родственники.

– Это те дети, о которых ты мне говорила?

– Те самые.

Максим вдруг позабыл про все на свете и, сделав пару шагов к площадке, стал всматриваться в ребятишек. Те беззаботно продолжали свой сверхскоростной марафон с горки и обратно.

– Мама!!! – закричал один из них, и бросился прямо навстречу Максу. От неожиданности тот даже не понял, в чем дело. Только услышал.

Услышал, как брякнули какие-то банки, как воздух пронзил пронзительный всхлип. Услышал, и задрожал, как осиновый лист на ветру. Стоял, и не мог пошевелиться.

Позади него, всего в нескольких метрах рыдала пожилая женщина в кроличей шапке и недорогом пальто. Рыдала абсолютно сухими глазами, судорожно глотая воздух. Не слышала криков «Мама» и радостного смеха мальчишек-близнецов. Лишь истерично переводила взгляд то на Ольгу, то на спину стоящего у ее подъезда мужчины.

Мальчишки чуть не сбили женщину с ног, стали собирать рассыпанные по снегу продукты. Кое-что спасти не удалось, и оба принялись усердно причитать. Но Настасья их совсем не слышала, да и на продукты ей было определенно наплевать. Она все еще, как завороженная смотрела на спину в стеганом пуховике.