Обратная сторона маски

Представила, что «такого» наши ребята могут устроить Сорби, и смеяться захотелось еще больше. Что я и сделала, причем с большим удовольствием.

— Это нервное, — вынесла вердикт сидящая рядом девушка. — Может, тебе сегодня не идти на занятия?

— Люсь, — постаралась я сделать серьезное лицо, — какие счастливчики? У меня в самом деле болела голова. Из бального зала я вернулась в комнату и проспала до самого утра. Честно.

Я взяла ее руку в свою, посмотрела в глаза, добавила крошечный эмпатический импульс для большего доверия. Подруга на секунду расслабилась, покивала согласно и почти сразу встрепенулась.

— Конечно, — задумчиво ответила она, — именно от спокойного продолжительного сна у тебя сейчас синяки под глазами и засос на шее.

— Засос? — Сунув чашку в руки девушки, я рванула к зеркалу.

Сзади раздалось сдавленное хихиканье. Я притормозила по дороге — боже Ари, купилась как маленькая.

— Нет там ничего, не ищи, — добавила рыжая, показала мне язык и весело нараспев закончила: — Ладно-ладно. Будем считать, что ты просто спала. Поговорим об этом позже.

Я мысленно зарычала. Теперь ведь не отстанет…

— Расскажи лучше, как ты с Джека его камушек сняла, а то вчера я так ничего и не поняла.

О боги! Я потянулась рукой к шее — теплый шарик по-прежнему болтался на шнурочке. Совсем про него забыла. И уж конечно не спросила про его свойства. Пошарила рукой в поисках узелка… и ничего не обнаружила — лишь ровная гладкая кожаная поверхность. Сорби просто срастил его. Мрачное предчувствие закралось в душу. Я рванула ремешок, пытаясь снять через голову, — не пролазит. В последней отчаянной попытке схватила кухонный нож, чтобы разрезать шнурок…

— Гад! Гад! Гад! — Я с размаху запустила нож в шкаф. Тот наполовину вошел в тонкую деревянную дверцу и с противным звуком завибрировал. — Ну и скажите мне после этого, что он не козел!

— Корни, ты чего? — обеспокоенно отреагировала подруга на мою вспышку гнева. — Кто гад? Тот, с кем ты ночь провела?

«Вот именно!» — мысленно заревела я.

— Нет, не он, — уже спокойнее ответила, — Сорби! Этот камень не снимается! Он сделал это нарочно! К тому же он явно фонит магией, а я даже его свойств не знаю.

Я вкратце пересказала соседке вчерашний разговор с Сорби, когда я пыталась выманить дополнительный приз…

— Да ладно, скорее всего он просто пошутил. Поносишь подвеску пару дней, а там сама, может, отвалится… — Уверенности в голосе девушки не чувствовалось.

Я продолжала мрачно сверлить глазами камень до тех пор, пока меня не вернул к действительности вопль подруги:

— Корни! Здесь на столе пузырек был!

— Какой пузырек? — В голову закралось нехорошее подозрение…

— Какой-какой… Зелененький. С ценной микрофлорой, все каникулы выращивала… Домашнее задание у меня такое. Боги, куда же он задевался?

Обернувшись, я лишь обозрела Люськин зад, торчащий из-под стола.

— А он… э-э-э… у профессора Сорби…

— У профессора Сорби?.. — непонимающе переспросила растрепанная девушка, вылезая наружу. — Зачем профессору Сорби мой пузырек?

— Вот и я думаю, — пробормотала я себе под нос, — зачем ему твоя микрофлора…

И встретив подозрительный прищур, быстро схватила курточку и предпочла ретироваться.

Получасовое гулянье на свежем воздухе немного проветрило мозги. Злость ушла, но обида на весь мужской род в целом и некоторых его представителей в частности осталась. Подумав немного, я отправилась к Берте жаловаться на несправедливую судьбу.

Прокрутив по дороге еще несколько раз наш с Джеком разговор, я окончательно расклеилась от жалости к себе, завалившись к Берте чуть не рыдающей. Она быстренько вывела меня на балкон, усадила в кресло и сунула в руку кружку с чем-то горячим и явно алкогольным. Сама села напротив.

— Ну? И что за вселенское горе привело тебя ко мне?

И я принялась рассказывать. И о вчерашнем бале, и о том, где провела сегодняшнюю ночь, и как Джек мне сделал предложение, забыв упомянуть о такой «незначительной мелочи», как свое происхождение, и как забрал свое предложение обратно, а потом и вовсе выставил меня, заявив, что я теперь ему что-то должна.

Выслушав мои сбивчивые признания, Берта громко рассмеялась. Я недоуменно смотрела на нее, не понимая, что такого смешного приемная мать нашла в моем рассказе.

— А Джек молодец, — вытирая выступившие от смеха слезы, сказала женщина.

— Молодец?! Да как ты можешь так говорить? А я?

— А ты, Корни, — серьезно посмотрела на меня рыжеволосая красавица, — повела себя как ребенок. В этом Сорби совершенно прав.

Я надулась, по-прежнему не ощущая за собой никакой вины. Выпитое теплое вино согрело и расслабило, притупив обиду. Берта подвинулась ближе и мягко взяла мои руки в свои ладони.